Неизвестно, сколько бы продолжалась эта аркадская идиллия, но Сергей, воспитанный в традициях порядочности и уважения к женщинам, чувствовал, что так долго продолжаться не может, и нужно принимать решение: просить руки Танечки он не смел, понимал, что еще не готов создать свой дом, а расставаться с любимой девушкой (а Сергей чувствовал себя влюбленным с головы до пят) было не по силам. Решение пришло оттуда, откуда его никто не ожидал.
Сергей защитил диплом с таким блеском, что в порядке исключения ему было присвоено звание кандитата наук, и стал преподавать в университете. По настоянию Пал Палыча он продолжал жить у него, заканчивая подготовку Тани к экзаменам в Люцернский университет.
Однако всему хорошему приходит конец. В тот памятный день Сергей вернулся из университета, где он руководил группой дипломников, пораньше, и они с Пал Палычем надолго заперлись в кабинете. В доме воцарила напряженная тишина.
За обедом Пал Палыч постучал ложечкой по стакану: «Произошло неприятнейшее событие – Сергей Сергеевич получил извещение о том, что, в связи с напряженной обстановкой на западной границе, он срочно призывается на военную службу и командируется на строительство оборонительных сооружений. Прошу любить и жаловать инженер-капитана императорской армии. Кстати, почему сразу капитан?».
– Нет, Пал Палыч, далеко не сразу. Я ведь, начиная с четвертого курса, ежегодно на сборах. Одних мостов построил через всякие водные преграды сам уж не помню сколько…
– Когда отправляетесь, Сергей Сергеевич?
– Пять дней на сборы.
Танечка выскочила из-за стола и убежала к себе в комнату. В гостиной повисла тягостная тишина.
Ночью беспокойный чуткий сон Сергея был прерван шорохом открываемой двери. Он помотал головой, чтобы отогнать видение, но оно не пропадало – у изголовья кровати стояла…Танечка.
– Сереженька, миленький, проснись!
Руки сами по себе охватили тоненькую Танечкину шею, губы встретились… И вот уже Танечка в постели прижимается к ставшему вдруг горячим и непослушным телу Сергея.
– Сереженька, мне папа всё сказал. Это война. Я не знаю, когда ты вернешься. Но я хочу чтобы ты обязательно, непременно вернулся ко мне. И чтобы мы больше никогда не расставались. Поцелуй меня, горячее, сильнее…
Язык Сергея вошел в доверчиво раскрытые губы Тани, руки охватили талию, а потом сами пошли в извечный поиск…
Таня крепко стиснула губы, охватила шею Сергея, раздвинула ноги и, затаив дыхание, приготовилась…
Сергей поцеловал маленькие налитые девичьи грудки, почувствовал как Танечка напряглась под ним, и стал осторожно в нее входить.
– Сереженька, пожалуйста, ты меня не жалей.
– Я боюсь, тебе больно будет.
– Ну и пусть! От любимого стерплю.
Утром Танечка и Сергей, красные от смущения, но с сияющими от счастья глазами, вышли, держась за руки, из спальни Сергея, и понесли повинные головушки на суд и расправу Павлу Павловичу и Анастасии Георгиевне.
По случаю свадьбы Сергею добавили еще две недели отпуска, а начальник воинского присутствия, седой подполковник с шрамом через всю левую щеку, подписывая документ вздохнул: «Извините меня, инженер-капитан, но война предстоит страшнейшая. Всяко может случиться. Память о себе хорошо бы оставить, чтоб было кому ваш род продолжать».
