Пробуждение бойцов вышло быстрым, шумным и внезапным. Их разбудили рев моторов, трескотня пулеметов и взрывы бомб. Солдаты повскакивали с нар, ничего не соображая спросонья.
Трое навалились на дверь, чтобы отодвинуть ее в сторону. И скоро им это удалось сделать. В вагон хлынул свежий утренний воздух вперемежку с пороховыми запахами и гарью.
От очередного взрыва вагон вздрогнул. Его качнуло, будто под ним приподнялась и тут же опустилась земля. Но движение поезда не прекращалось. Поезд шел вперед, только заметно медленнее обычного, словно тяжело преодолевал крутой подъем.
Гул ревущих моторов то нарастал, то затихал. И вот поезд словно выдохся. Встал. Откуда-то несло едким дымом.
– Всем покинуть вагон! – скомандовал лейтенант. – С оружием! – добавил он.
Взводу потребовалось менее десяти минут, чтобы покинуть вагон и рассредоточиться поодаль от него.
Головные вагоны поезда вместе с паровозом находились в лесной зоне, а задние вагоны сейчас стояли в редком перелеске, переходящем в просторную луговину, похожую на болото.
Последняя атака немецких самолетов закончилась, и они временно покинули это место, чтобы сделать разворот и появиться над поездом снова.
Алексей окинул взглядом состав, чтобы оценить степень повреждений, нанесенных вражескими самолетами, и увидел, что серьезно пострадал третий с головы поезда вагон. Горели его передняя часть, передний тамбур и пара купейных отделений. Снаружи, с видимой стороны, были разбиты два окна. Из них валил черный дым. Лейтенант скомандовал:
– Шелепов, Бабаян, Карпухин… За мной!
И на ходу поставил задачу бегущим с ним бойцам:
– Первое и самое главное – надо вывести весь персонал из вагонов в безопасное место. Второе – потушить пожар в вагоне, если он, конечно, имеется. А сейчас надо найти открытую дверь или достучаться, чтоб открыли любую, и – в разные концы поезда: я и Бабаян – в передние вагоны, а вы, Шелепов и Карпухин, – в задние.
Незапертой дверь оказалась в административном вагоне. В купе начальника поезда было пусто. «Значит, он где-то в поезде, его надо найти», – решил для себя лейтенант. Проникшие в поезд бойцы разделились по парам. Уже в следующем вагоне в одном из купейных отделений лейтенант увидел двух молоденьких медсестер, тесно прижавшихся друг к другу и дрожащих от страха.
– Девочки, живо подняться и на выход. И подальше от вагонов, – приказал им лейтенант. – Бегом марш! Бабаян, проводи.
Над поездом вновь послышался гул приближающихся самолетов. Надо было спешить.
– Людмила Александровна! – крикнул лейтенант. Никто не отозвался. Одареев двинулся дальше, в следующий вагон. Гул нарастал.
Алексей, оставшись с частью взвода в перелеске, с тревогой наблюдал и за поездом, и за немецкими самолетами. Вот из вагона, из тех же дверей, куда чуть раньше вошли в поезд лейтенант с бойцами, вышли и начали спускаться две девушки в ладной, по их фигурам, военной форме. Им помогал смуглый и черноволосый рядовой Бабаян.
Самолеты приближались. Они летели настолько низко, что, казалось, хотели сесть на крыши вагонов. Видимо, совершенно не опасались, что им что-то может тут угрожать. Санитарный поезд был для немецких летчиков чрезвычайно легкой добычей.
Алексею показалось, что девушки слишком медлительны, и он, не выдержав, крикнул:
– Быстрее, что ж вы… И в лес. И в лес… Подальше!
Девушки с визгом и с криками «Ой, мамочки…» рванули от вагона прочь. Самолеты неумолимо приближались. Уже раздалась знакомая трескотня пулеметов.
