– Какой вид.
На голос Энки обернулась до этого свесившаяся за перила Иштар. Она слышала край разговора.
– Следует использовать части тела по назначению. – Заметила Нин. – Прибереги плечо для Персикового Пира, куратор.
– Слово пропущено. – Сказала Иштар.
Зонтика нет и в помине, тонкое платье потемнело под дождём.
– Какое, какое, – обеспокоился Энки, с удовольствием рассматривая платье.
Иштар ковырнула коготком в зубках.
– «Строго». Надо говорить – «строго по назначению».
– Ах, и верно.
– Я на употреблении слов, – Иштар протащила меж пальцев спираль тонкой пряди, спускающейся из причёски до самого пояса, – пальцы набила – была редактрисой стенгазеты в универе. Какое слово после какого. Тут тоже нужно чутьё и чувство меры, которое есть свойство божественное.
– Знаешь, – сказал Энки радостно, – я доложил командору, что мы ставим замечательный эксперимент (с трудом произнёс). И когда он закончится непременно счастливо, я себе в награду посмотрю любимую комедию с приключениями и рекой.
– А я с приключениями и украденным золотом. – — Сказала Нин.
– А где твой сын?
Иштар опередила Энки.
– Мардук так рад, что ты его сюда выписал, что дал обещание подумать над обещанием сжечь школу, когда вернётся.
– Вот как надо вести дела. – Заметила Нин, и оба голубчика сделали усилие, чтобы не переглянуться. Сколько платьев, в самом деле, надо переменить, чтобы окутать тело, не нуждающееся в одеяниях?
Иштар потребовала, чтобы Энлиль подключился к подготовке встречи – у них с Нин коленки подламываются. Она перечислила – надо перебрать семейное видео, и вырезать из него дедовский ужасный смех, пропылесосить Гостиную, посмотреть, как Дева Эриду примеряет платья, которые она выписала с Нибиру по Мегамиру, изучить, наконец, как следует, коллекцию спичечных коробков Энлиля (это добавил Энки).
По дороге, стараясь внимательно слушать Иштар и вовремя делать полезные дополнения, Энлиль спрашивал себя – показалось ему или нет? Когда Энки заговорил об эксперименте, Нин испугалась? А потом подавила вздох облегчения. Показалось. И Энлиль обернулся только один раз. Но взгляд его уткнулся в кроны безумствующих клёнов.
Картинка – Энки, Нин и речка. Энки склонен был болтать без передышки, Нин по обыкновению помалкивать, а речка, вдоль которой они лениво шли, прежде чем свернуть к дому Энки, была довольна и собой, и этими двумя.
Разговор, естественно, свернул на отправившихся пылесосить. Молчаливое попустительство Нин развязало братцев язык, который работал без передышки минут пять.
– Энлиль счастлив в браке. – Сочла она по совести прервать эти домашние сплетни.
– Если не считать того, что нету детей. – Простодушно проквакал Энки.
Нин поняла, что болтовню следует перекрыть – ей всегда было не по себе обсуждать за глаза Энлиля. Может, потому что ни одному язвительному словечку не удавалось к нему прилипнуть. Но Энки не унимался, и Нин волей-неволей приняла участие в излюбленной игре аннунаков «осуждение ближнего своего», найдя ту единственную точку, на которую могла опереться, не рискуя обрушить своё душевное равновесие.
Любопытно, что именно в этом вопросе Энки придерживался противоположного мнения.
– После того, как адвокат мамаши предложил сделку, стало понятно, кто кого совратил. – Вступила на тропу Нин.
– Но Сути хорошая девочка…
Нин сладко улыбнулась:
– Это я – хорошая девочка. А она – бедная девочка.
Энки погрозил ей – она ему, и тут же сделал руки в стороны:
