– У тебя сохранилась копия плана? – спросила Шалайя у Щербы.
Генерал пошарил в карманах, извлёк потёртый листок.
– Как знал, что пригодится. Вот он, – старый кабан бросил на стол начертанную от лапы карту штурма. – Но что толку, Репо же убили. А завтра наступит и наш черёд. Глупая это затея. Только молоденьких солдат в пекло отправим. У меня сын подрастает. Боязно.
Бароны тоже расстроились. Клещ поставил на стол трёхлитровую бутылку, придавив ею листок. Хруст вынул из серванта четыре стакана. Сковырнув пальцем грязь с ободков, налил до краёв.
– Давайте помянем Душмана, – сказал Хруст и, звонко шмыгнув пятаком, загнал горючие слёзы обратно в пазухи.
Кабаны выпили, не закусывая, не чокаясь.
– И вы считаете себя боевыми секачами? Называете себя кабаньей элитой? – завелась Шалайя, высушив до дна полный стакан. – Ну и мужики пошли. Вы не офицеры, вы тряпки! Чтоб вам рожать, как настоящей бабе!
Генерал с интересом посмотрел на женщину, которая была никак не меньше его самого. Водка медленно расплывалась по телу, согревая копыта и пуская в ход обворожительные чары. Щерба протянул лапу, поправив лямку сарафана на дамском плече. Их взгляды встретились. Сверкнула искра. Всего миг и вспыхнула молния.
У всех кабанов были впечатляющие клыки. До слоновьих бивней им далеко, но всё-таки…
– Я немного погорячилась, назвав вас тряпками, – извинилась Шалая.
Вместо бивней у неё густо росли приличных размеров усы, на подбородке топорщилась редкая бородка, а её пять сосков (один по ошибке ампутировал пьяный врач-енот), так и выпирали из-под сарафана.
– Охрич! – позвал генерал своего сына.
Поросёнок будто ждал. Он выскочил из комнаты, встав перед отцом по стойке смирно.
– Да папочка, – вытирая влажный нос, отозвался малыш.
– Сын, иди-ка ты погуляй. Развейся. Можешь в кино сходить, ну или ещё куда… куда вы там ходите?
– А можно мне к тёте Нюше съездить? – радостно захрюкал пацан.
– Конечно, ты ведь мой сын. Тебе можно всё, – важничал генерал.
– А в школу?.. как же я в школу пойду? Папа, сделай мне отпуск, разреши остаться у тёти Нюши, хотя бы на две ночки?
Щерба задумался. Он вспомнил, что на кухне стоит ещё три бутылки водки. Настроение приподнялось ещё выше.
– Охрич… ты знай сынок. Для тебя я сделаю всё что угодно. А про школу вообще забудь. Нечего там делать.
Мальчонка обрадовался. Постукивая копытцами о пол, как заводной заяц-барабанщик он хотел спросить что-то ещё, но замялся.
– Не тяни сын. Говори что надо.
Охрич бегал глазками, выбирая с чего начать.
– Тут вот какое дело, папа… учительница пугала меня, что когда проснётся император Варакин, то тебя вызовут в школу. Вот я и спрашиваю. Тебе уже позвонил директор Иванов? Он такой строгий и говорит странно.
Кабаны заметно расслабились, а наивный вопрос поросёнка заставил забыть о смерти товарища. Генерал загадочно улыбнулся, будто ведал великую тайну.
– Сынок… знаешь, что мы сделаем с императором Робертом и с другими людьми?
– Я не знаю, – пискнул пацан.
– Мы посадим их в большое корыто, где-нибудь во Владивостоке и отправим в плаванье через весь океан. А тех, кто откажется путешествовать, расстреляем на месте. Запомни сынок, скоро кабаны станут самыми главными на Земле. Планета свиней! – неожиданно выкрикнул Щерба и, подскочив со стула, вскинув лапу перед собой.
У каждой тайной организации должен быть свой лозунг, а громогласному лозунгу необходим не менее впечатляющий ответ. Охрич радостно взвизгнул, топнул о пол копытцем и, вскинув ладошку, выпалил, как научил отец.
