Планеты - страница 67

– Калахас, – проговорил Джанулория. – Кто бы мог подумать о такой подлости, сравнимой с ударом в спину.

– Калахас – мутный тип, он мне никогда не нравился, – заявил Тасури. – Но так, исподтишка, взять и развалить все, созданное за столетия, это даже не подлость, это… это…

– Сверхковарство, – подсказал Марион.

– Да, это сверх коварства. Такое мог придумать только больной разум.

– Это придумал разум, ослепленный алчностью, – сказал трайд. – Я не могу понять только одного – какой нечеловеческой жестокостью нужно обладать, чтобы ради богатства уничтожить целую планету, и думаю не пойму никогда.

– Дело пахнет войной, – процедил констат.

– Если с Калахасом заодно и Королева Веспер, то войны, действительно, будет не избежать.

– Талласса – планета сумасшедших, – гнул свое Тасури. – Они там все помешаны на войне. Видимо, им стало мало драконов.

– Вам не кажется, что это все какой-то бесконечный, кошмарный, бредовый и нереальный сон, который снится всем нам? – внезапно спросил Марион. – У меня такое впечатление, что все происходит в длинном, невозможном сне, из которого я никак не могу вырваться.

– Страшно то, что это не сон, а реальность, – грустно качнул гривой Джанулория.

Пока офицеры разговаривали, Дели сидела возле Юл-Кана, пытаясь хоть как-то отвлечь его от тяжких раздумий. Истан лежал на ее коленях, как маленькое пушистое солнышко. Ихлак посмотрел на него, печально произнес:

– Он тоже остался совсем один, как и я.

– А ты возьми его себе и вас будет уже двое. Двое – ведь не один.

Тот покачал головой.

– Нет, мой лонг ушел, и другого у меня уже не будет. А этот малыш лизнет руку кому-то другому, а, может, и нет.

– Лизнет руку? – удивилась девушка. – А что это значит?

– Это значит, что лонг признал хозяина и будет предан ему, пока дышит.

– А если лонг никому не лизнет руку?

– Значит, он так и не нашел достойного хозяина. Они чувствуют, кому готовы служить, а кому – нет. Таких больше нигде не найти. Преданность – дорогое сокровище. Предать может любой, только не лонг, – вздохнул Юл-Кан и замолчал.

– Расскажи мне о Дел-ла-фии, Шалкай, – неожиданно попросил он. – Эрадорх говорил мне, что там очень красиво: другие деревья, другое небо, реки, даже воздух другой. А я никак не могу себе представить другое небо и деревья.

– Да, на Деллафии все не так, как здесь. Там много лесов, рек, и цветы, цветы, цветы. Знаешь, какие там цветы, Юл-Кан! Красивые, разноцветные, большие, маленькие, – всякие. У нас много огромных домов и у всех жителей такие же волосы, как у меня, – Она тряхнула своими длинными темно-фиолетовыми локонами. Волосы заискрились в свете кристаллов, как капельки росы на тончайшей паутине. – Ну, разве что имберианцы, да

т, ахьянцы другие. А небо… Небо – просто сказка. Тебе бы там понравилось. А какие у нас бывают праздники! У вас бывают праздники? Вы танцуете? Смотри, как мы танцуем! – Дели вскочила на ноги и закружилась, обнимая Истана, а ихлак во все глаза с восхищением смотрел на девушку, даже на время забыв свое горе.

Империта весело бухнулась рядом с ним, снова заговорила:

– А еще можно летать целый день и ничего не делать. Правда, если об этом узнает отец, тогда лучше держаться от него подальше…

Она еще много чего рассказывала ихлаку о Деллафии, а тот завороженно слушал, раскрыв наполовину свои уши – бутоны.

– Ты очень красивая и странная, Шалкай, – вдруг произнес Юл-Кан. – У тебя глаза и в самом деле цвета лепестков шалкая, а волосы, как грозовое небо. Ты пришла на Ихлакит, чтобы защищать его, и я этого никогда не забуду.