Читать онлайн Анна Толстопятова - Пластмасса

© Анна Толстопятова, 2020

ISBN 978-5-0051-1634-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Легенда эта веками передавалась бережно из рук в руки.

Нам неизвестно, как изменилась она, возлежащая вальяжно в объятиях молвы на бесконечной линии Времени.

Скрижали несут нам сакральное знание о том, что во время Великих Изменений свершится пришествие Аонан. Великого оборотня с тысячью лиц.

Её появление принесет в себе заряд энергии, подобный тысяче ядерных катастроф. Энергии бурной и живительной. Великая сила перевоплощения да пребудет в руках Аонан.

Перевоплощение внутреннее изначальное, невидимое братьям и сестрам, познающим Мироздание лишь посредством зрения.

Многоликий Дух живет внутри Аонан. Кровь его суть Нутряной Нектар, вскипающий пронзительно-красными гейзерами и ниспадающий бордовыми реками.

Эти источники рождают Величие, коему предначертано определить вектор судьбы Посягнувшего.

И лишь тем Посягнувшим, что рискнут призвать этот Дух наружу, будет даровано Истинное Прозрение.

Да ознаменуется Истинное Прозрение Пробуждением от холодного сна реальности.

Да дарует Пробуждение утоление Голода Внутреннего, имя которому Безо.

Искра Безо есть суть существования каждого из братьев и сестер.

И лишь пробудившиеся посредством кровавой жатвы и вкусившие Нутряной Нектар Аонан смогут познать истинное величие и саму Полноту.

Уши прозревших усладят звуки неизведанные, а уста их познают величие вкусов.

Да стремится каждый из воплощенных стать Посягнувшим.

Ведь это суть предназначение воплощенных.

Суть истинное призвание каждого.

Ехать до клуба было каких-то полчаса, ей нравилось наблюдать, как капот сжирает белые дорожные полосы, и представлять себя бесстрашным пилотом маленькой пиксельной машинки из старой Электроники с двумя кнопками, лево-право. Микроавтобус звенел сальными шуточками, изрядно приправленными алкогольными парами, и поминутно взрывался дружным смехом шестнадцати человек. Лора беззвучно улыбалась, практически не вслушиваясь в чьи-то конкретные высказывания, просто вылавливая общие контексты из общего бурления фраз.

«Кстати, завтра надо еще будет созвониться насчет аренды того зала», – даже на самых отвязных тусовках тугие мысли о работе привычно крутились в голове навязчивым мотивом, вполне вписывавшимся в какофонию безудержного веселья.

На самом месте весь народ быстро распределился на две группы, надели защитные костюмы и повязали зеленые и оранжевые банданы, чтобы идентифицировать соперников. Лора любила вес ружья в руке, пусть и ненастоящего, но чернота приклада, лоснившегося от прикосновений сотни рук, вселяла какую-то безудержную веселую удаль, адреналином разгоняя кровь офисного планктона.

Гриша, привычно взяв на себя роль командира команды, сразу рассредоточил команду по точкам влияния. Высокий, загорелый, пружинистый, он уверенно брал на себя ответственность, как на простой игре, так и в буднях. Практически сразу Лора ощутила нарастающий азарт, она считалась сильным игроком и отдавалась процессу на полную катушку. Несколько быстрых перебежек. Она замерла на точке.

Теперь необходимо было раствориться в окружающем пространстве и стать невидимкой. Внимание было слегка в расфокусе, но взгляд цеплял малейшее движение на периферии, моментально передавая сигнал пальцу, замершему на курке. Скачущие галопом минуты щелкали, цепляясь друг за друга, увеличивая количество ярких оранжевых пятен, расцветавших на вражеских жилетах, как символ приближающейся победы. Переносица слегка чесалась, соприкасаясь с вытертой резиной маски, но такие мелочи сейчас были неважны. Она ценила секунды напряженной неподвижности, воображая, что ее внутренний хищник вышел на охоту.

Быстрый хлопок по плечу, Сергей на бегу мотнул головой в направлении лестницы. Финальные минуты, бег за знаменем, за победой. Значит, выигрыш уже почти в их руках. Лора помедлила долю секунды, тело распрямилось, как закрученная пружина, и Лора рванула прямо к глубине темного проема. Робкие полосы света сменяли прохладные озера тотальной черноты. Солнце резало напряженные глаза. Ступенька, еще ступенька, пролет, окно, поворот, ступенька, ступенька, ступенька, Серегины шаги глухо бухали впереди, удаляясь, Лора поднажала. Вылетев в узкий коридор, резко затормозила рельефной подошвой, оставляя бороздки в скопившейся пыли, резко сменила направление и понеслась вперед.

Странно, но глухие звуки выстрелов стихали, громких криков стало почти не слышно. «Неужели не туда повернула?», – мысль была угловатой и непривычной, царапающей, но Лора давно привыкла действовать слаженно и результативно.

Притормозила. Комната обрывалась кладовой, раззявленной снятой с петель дверью. Впереди только бетон стены. Ветерок ласково коснулся прохладой разгоряченной шеи. Пылинки плясали в плену солнечного луча, потревоженные её бегом. Прислушалась. Приглушенные крики набирали ярость финальных минут схватки, Лора повернулась бежать обратно, смущенная нелепой ошибкой. «Не было ж поворотов, где я могла свернуть не туда??»

Замерла. На границе слуха возникло странное ритмичное беспокойство. Шаги? Слишком размеренные для союзников и соперников, словно в вихрь игры попал посторонний прохожий. Уверенная поступь, у него явно была цель. Ритм сердца полетел вскачь, нагоняя волны полузабытых детских страхов, когда вроде и знаешь, что дома, что в безопасности, а ноги с кровати спустить боишься. Лора попятилась. Холод стены слегка отрезвил. «Пфф, это же пейнтбольный клуб, тут всё хожено-перехожено кучей тим-билдеров и просто любителей драйва. Площадка обкатана.»

Мысли прыгали, судорожно пытаясь притянуть реальность, но темный провал коридора словно усмехался, разнося рациональность в клочья.

«Че за бред??», – удивилась сама себе. И рванула в проем. «Надо поучаствовать в победе», – усмехнулась коротко. Шум собственного дыхания заглушил на время мерные шаги, Лора уже практически убедила себя, что ей послышалось. Вот и боковой поворот, здесь, видимо, она упустила Серегу. Замерла на секунду, крики и перестрелка приблизились, значит, верно.

Она сама не могла объяснить себе, почему замерла. Тело отказалось повиноваться, скованное адреналином. Пропущенный в спешке коридор манил близостью знакомых звуков, но темнота и странная ошибка словно не отпускали.

Лора повернула голову. Словно ободренные ее нерешительностью шаги вдруг опять обрели звук. Реалистичность. Раз-два, ступенька, ступенька. Никакие звуки больше не нарушали неожиданно нахлынувшую тишину, ни хрипы дыхания, ни шорох одежды. Ближе, ближе, ступенька-ступенька. Пылинки испуганно заплясали в воздухе, потревоженном вторжением тела, ближе, ближе.

Лоре видны были смутные очертания последнего пролета лестницы, длинного, как и полагается пролетам промышленных зданий, где потолки гулко хранят скелеты огромных механизмов, которые перестали быть нужными. Фигура появилась неожиданно, словно не повернула с предыдущего пролета, а материализовалась из сгустков пыли. Незнакомец остановился, полутьма мешала разглядеть черты, но Лора была уверена, что он смотрит прямо на нее. Ритм шагов не изменился, раз-два, ступенька, ступенька, слово медленно созревающая тяжелая капля воды в прохудившемся кране. Приближаясь, человек не обретал деталей.

Завопила сирена. «Наши завоевали знамя», – инстинктивно она повернулась на звук. Незнакомец исчез. Сердце бухало слишком часто, чтобы воздух успевал поступать в сдавленные легкие. Ледяной пот иголками впился в тонкую полоску лба над маской, как странное средневековое украшение, смахивающее на орудие пыток, испарина покрыла внутреннюю поверхность стекол, скрывая окружающее в матовой пелене. Постепенно звуки стали возвращаться, гомон разговоров вылился из коридора, словно пробив плотно засевшую пробку. И вот уже она стоит в кругу разгоряченных людей, хлопающих друг друга по плечам и пожимающим руки.

– Лорка, ты где была?? Чуть не просрали! Заснула что ль?

– Я.. я..

– Я, я – клюв у воробья, – победа, хоть и ожидаемая, явно доставляла Грише особое удовольствие, он лоснился удачей, полноправно приписывая успех своим тактическим навыкам.

– Тебя как мешком ударили. Ау! – Катя проявила чудеса сопереживания, хотя обычно недолюбливала Лору, чуя в ней соперницу, хоть не по красоте, где Катерина заслуженно брала первые места со своей шикарной блондинистой гривой, грудью четвертого размера и любовью к расстегнутой невзначай верхней пуговочке откровенно просвечивающих блузок.

– Да норм, свернула не туда.

Сегодня я сидела и смотрела на смеющиеся лица, даже смеялась где-то впопад, но насколько же бесконечно далекой я себя чувствовала. Словно между мною и всеми этими людьми толстое-толстое стекло, которое одинаково эффективно приглушает звуки и чувства, которое разделяет приоритеты и цели, отрезает принципы и убеждения.

Очень существенно то, что говорят люди. Говорят тебе, при тебе и о тебе. И слова эти могут быть жестокими, ранящими. Даже если человек не хотел тебя задеть, не хотел обидеть. Он что-то рассказывает, говорит и вдруг – кровавым росчерком пера – обида.

Слово, тон или интонация – и поток горечи перехватывает горло, и не можешь сказать еще секунду назад столь близкому человеку, как сильно он задел тебя, как близко прикоснулся к самой сути, связывающей тебя с реальностью. Что именно этот тон в отношении этой темы нестерпим настолько, что нет сил вымолвить слово, перевести в шутку – да просто объяснить человеку, хоть и внутри ты на сто процентов уверен, что он поймет, ведь это же твой друг, с которым столько пережито, столько обсуждено, столько общего.

Но нет. Не сейчас. Сейчас ты распят на арене цирка под слепящими лучами софитов. Губы закушены, чтоб не расплакаться, потому что нельзя. Потому что нельзя дать слабину, нельзя показать свой страх и боль, иначе толпа съест тебя, переварит и косточки не оставит. Они глумятся, красная пелена застилает твой взор. Ты перестаешь соображать. Остается одно желание бежать – бежать без оглядки, бежать в спасительное далеко, бежать скрываясь от пытливых глаз, призванных препарировать твою муку, глаз, жаждущих твоего падения.

После завершения этого момента долгого как сама жизнь, короткого как мгновение, и мучительно стыдного, если тебе не удалось сдержать эту обиду при себе, ты осознаешь, насколько всё это происходило лишь внутри твоего сознания, что потные глумящиеся лица тебе померещились в искривленном стекле обиды. Тебя окружают все те же, дорогие тебе люди, которые желают тебе лишь хорошего и доброго. И совсем не планировали они причинить тебе эти страдания.

А бывает и по-другому. Когда обида наносится людьми, которые особенно ничего для тебя не значат. Такие слова могут периодически испортить настроение, но это лишь временное явление. Так – рябь на воде, которая исчезает, стоит лишь ветру утихнуть. И снова идеальная гладь водного зеркала. Что там было? Уже и не вспомнишь.

На самом деле это все ерунда и словоблудие. Потому, что все обиды, которые тебе наносят – это стекло. Если тебя обидел родной и близкий человек, то это миллиметровое стекло, а если кто-то совсем малозначимый, то толщина стекла составляет всего несколько сотых миллиметра. Но эти стекла накапливаются. Минута за минутой. День за днем. Год за годом. И постепенно между тобой и миром возникает прозрачная стена. Свет проникает сквозь нее играючи, но всё остальное нет. Чувства расплющиваются о стекло, глупо и смешно прижимают носы с той стороны. Выглядят смешно. Стеклянная стена защищает тебя от колких слов и сердечных заноз, от обид и оскорблений. Ты под защитой, в броне. Но эта стена также ограничивает интенсивность и глубину ощущений, которые ты способна испытывать. Она гасит цвета и звуки, оставляя тебе лишь страницы комикса, который не вызывает никакого отклика в душе, кроме смутной улыбки. Да и читать-то уже не охота.