Две порции эспрессо.
Четыре банки кока-колы.
От силы часа два сна.
С таким багажом да спортивной сумкой на плече я подошел к окошку паспортного контроля. За ним сидел молодой парень. Он взглянул на меня. Я вежливо улыбнулся. Он перевел взгляд в компьютер. Я терпеливо улыбался. Он снова посмотрел на меня, теперь уже внимательно. Я недоуменно улыбнулся. Наконец он прекратил дуэль, сухо сказав:
– Ваш паспорт.
Ах да. Я достал паспорт из заднего кармана джинсов. После суток, проведенных под моей задницей, он изогнулся дугой. Я протянул несчастный документ пограничнику. Тот взял его двумя пальцами, пролистал изогнутые и волнистые страницы.
– Вы храните его в мясорубке?
Я не понял, о чем он, ведь у меня даже вафельницы нет. Вместо ответа я смущенно улыбнулся. Но он никак не реагировал на улыбки, а долистав до страницы с фотографией, и вовсе сказал:
– Перестаньте улыбаться.
Все же виновато улыбнувшись напоследок, я отключил режим улыбок. Сравнив сонного меня со мной бородатым, он спросил:
– Цель приезда?
Лениво было растолковывать про лумисурфаус, поэтому я только и сказал:
– Серфинг.
Он посмотрел на меня еще более внимательно, потом поставил штамп в паспорте и, протягивая его мне, сказал:
– Удачи.
Теперь я торчал посреди терминала, как тот игрушечный снеговик со стеклянной головой-шаром, что стоял у Пенни на полке и всегда забавлял меня своей милой бесполезностью. Ее же бесило то, как яростно я его тряс, создавая ураган из снежных блесток. Сейчас я понял, каково было этому несчастному снеговику. Глаза мои плавали внутри головы в какой-то тягучей жидкости, оставшейся от мозгов. Я поворачивал голову влево-вправо, и глаза переплывали из стороны в сторону. Как и полагается игрушечному снеговику это все, на что я был способен в этот момент. Время было чуть за полночь.
Тут я заметил знакомую вывеску Budget9 и вспомнил, что хотел взять машину и отправиться в Рованиеми. Что ж, план сам вел за собой. Поплелся к закрытому, как оказалось, прокату. Слегка приуныл, несмотря на работающие рядом другие сервисы, но тут меня осенило, что сперва надо бы поговорить с Олли. А я его даже не предупреждал о приезде. Такая халатность тут же дала о себе знать, женским голосом сообщив: «Абонент не в сети». Я опустился на пол прямо под стойкой проката. Что же это: знак остановиться или, наоборот, двигаться вперед? Пока где-то в глубине моего стеклянного шара шел поиск ответа, я решил позвонить Пенни. После нескольких гудков она взяла трубку.
– Привет, Пен! – бодрым голосом прокричал я.
– Привет.
– Я долетел!
Молчание.
– Лоп-пи? – рискнул я назвать ее этим вариантом имени. Так ее звали в детстве, и сейчас она не всегда в восторге от такого обращения.
– Я… я не думала, что ты сбежишь вот так. Устроил пантомиму и укатил на год?
– Я думал… мне показалось… Да нет же, я не сбежал!
– Уверен?
– Да! Хочешь… – я чуть было не сказал: «прямо сейчас полечу обратно», но только от самой мысли о самолете меня передернуло. —Хочешь приехать ко мне?
Конечно, она не хочет, но вода камень точит.
– Микаэль, мне нужно идти работать. – После паузы все же добавила: – Позвони, как устроишься.
На этом она отключилась. Микаэль. Именем отца она пыталась называть меня, только когда обижалась. Может, я и сглупил, уехав. Но теперь останавливаться уже нельзя. Только вперед. Новый план: я возьму машину прямо сейчас и к утру буду в Рованиеми. А там уж Олли проснется и все мне объяснит по телефону.
