Сейчас носорог стоял хвостом к склону, и, когда вереница охотников оказалась прямо перед ним – метрах в пятнадцати, – он перестал жевать и, вероятно, попытался понять, что же это такое. Люди двигались на расстоянии пяти-шести метров друг от друга, и видеть всех сразу он, скорее всего, не мог.
Дальше все происходило неторопливо и четко, будто участники играли сцену, которую сотни раз репетировали (может быть, это так и было?).
Когда середина цепочки охотников оказалась примерно напротив носорожьей морды, шестеро остановились, точнее, продолжали двигаться, изображая нечто вроде бега на месте. Первый и последний не остановились, но сменили курс, взяв копья на изготовку, – они пошли на сближение со зверем, заходя справа и слева.
«Молодцы! – оценил маневр Семен. – Как уж там у него устроено зрение, я не знаю, но контролировать движущиеся предметы в секторе больше 180 градусов он вряд ли может».
– Анти-уйя-аа! – завопили «бегуны на месте» и, взмахнув копьями, попадали на землю. Одновременно с криком двое атакующих рывком преодолели последние метры и всадили свои копья в бока зверя.
Носорог издал громкий звук, похожий не то на хриплое всхлипывание, не то на хрюканье, и, кажется, даже подпрыгнул на месте! С совершенно неожиданной резвостью он крутанулся всем корпусом в одну сторону, в другую, метнулся в сторону склона, начал было двигаться вверх, но передние ноги увязли в щебенке осыпи, он завалился набок и съехал вниз, сломав торчащее древко копья. Вероятно, это причинило ему такую боль, что он окончательно потерял координацию: вскочил на ноги, несколько раз крутанулся на месте, как собака, пытающаяся поймать собственный хвост, а потом ринулся к центру арены, разбрасывая задними ногами то, что валилось на ходу у него из задницы.
Он с ходу влетел в болотце и увяз почти по брюхо, но смог выбраться, пересек все открытое пространство и остановился, упершись рогатой мордой в камни противоположного склона. Вероятно, такой склон он воспринимал как совершенно непреодолимую преграду, вроде отвесной стены. Громко сопя, зверь своротил рогом несколько камней, повернулся и… вновь двинулся по кругу. Причем в ту же сторону!
Охотники поднимались с земли. Получилось это не у всех: двое так и остались лежать, а один из тех, кто атаковал зверя, сумел сделать лишь несколько шагов и упал. Пятеро оставшихся, не обращая внимания на убитых и раненых, вновь «построились» и, тяжело переваливаясь, побежали по внутреннему кругу. В месте встречи, точнее, наибольшего сближения не произошло ничего – животное и охотники продолжали двигаться каждый своим курсом.
«Вот это да! – пытался осознать увиденное Семен. – Неужели зверь настолько глуп?! Не может же он не понимать, что рядом враги?! Или может? Как там оно по науке? Люди возникли в этом мире значительно позже, чем те же носороги, и в инстинктах последних страх перед человеком не заложен – он просто отсутствует. А накапливать опыт они не умеют. Наверное. С другой стороны… Вот в родном мире, помнится, одно время люди увлекались китобойным промыслом. И доувлекались до того, что выбили чуть ли не всех китов в океане. Продолжалась эта вакханалия, кажется, не один век, но киты так и не начали воспринимать китобоев как источник опасности. Всякие истории про касатку-людоеда и белого кашалота Моби Дика не более чем сказки, „заказчиками“ которых были все те же китобои».
