Плененная поневоле - страница 20

– Я не смогу, пожалуйста, не надо… – но он как будто не слышит, все сильнее сжимает мне волосы и наклоняет меня над самым органом так, что я касаюсь губами его головки.

– Меня это не волнует. Открой рот. – как же больно на душе, от того, что мне придется это сделать. Наши силы не равны, положение тем более. И открыть рот, значит признать себя вещью, униженной, оскорбленной.

– Давай же… – слышу раздраженный голос Рената, и он толкает мою голову еще ниже, вниз, вжимается своим органом мне в губы. Мычу, глаза слезами наполняются. И только я хотела вдохнуть воздух, как он резко насаживает мой рот на свой член.

Дергаюсь вверх, но он силой держит меня за затылок, наклоняя еще ниже. Он проталкивается глубже, и я почувствовала его солоноватый вкус. От осознания, что он у меня во рту, ощутила легкий спазм тошноты. Челюсть начинает сводить очень сильно.

Слышу тихий, гортанный стон, и он выгибается мне навстречу, и при этом вжимает мою голову все сильнее в себя. Я ощущаю его в самом горле.

Оно вспыхнуло болью, саднить начинает. Я упираюсь ладонями в его бедро, затем хаотично начинаю руками за все хвататься, пытаясь хоть как-то отстраниться, и лишь бы вдохнуть воздуха.

И с каждым толчком, я впадаю в панику все сильнее. Со всей силой отстраниться пытаюсь, но он не дает. Кручусь, задыхаюсь, захлебываюсь, давлюсь и выгибаюсь в судорожных позывах. Из-за слез, уже ничего не вижу. Он управляет моей головой сам.

– Дыши. – только когда он выходит, я едва могу вдохнуть воздух, чтобы совсем не задохнуться и затем снова резко входит в глотку. Я чувствую, он наслаждается этой властью надо мной. Горло болит от толчков а сердце болит от унижения.

С каждой секундой напряжение нарастает. Его орган становится как будто больше. И двигается он яростней, жестче. И вот последний толчок, вжимает меня в самое основание паха и кончает, хрипло издавая не человеческий стон. Изливает сперму прямо в глотку, пока я давлюсь и задыхаюсь. И когда он вытащил из меня свой член, поднимая меня за волосы, я принялась жадно хватать ртом воздух. Судорожно сглатываю. Во рту его вкус, который вызывает позыв тошноты, но держусь, глотаю слюну. Плачу.

Он снова тянет меня за волосы, поворачивая к себе лицом.

– На меня смотри! – подымаю заплаканные глаза, и кровь в венах стынет от его устрашающего и дьявольского взгляда. – Это, чтобы ты не забывала, в каком положении находишься, и кто ты для меня. Шлюха, не более. Моя шлюха. И по имени, не смей меня называть, поняла? – от горечи и обиды еще больше рыдать начинаю, горло болит и першит, воздухом надышаться не могу. Только лишь головой качаю, когда хватка за волосы стала невыносима больной.

Отпускает меня, а я за горло хватаюсь, поглаживаю. До сих пор чувствую, как будто его орган там. Достает из бардачка салфетки, берет себе, а остальную упаковку кидает небрежно в мою сторону. Беру дрожащими руками, нервно достаю салфетку и вытираю рот, совсем ничего не видя от слез.

Папочка, зачем ты это сделал? Почему все так происходит? Я ведь совсем ни в чем не виновата. За что… Сняла обувь и поджала ноги к себе, отвернувшись от него к окну. Прислонилась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза, дрожа от плача и прерывисто дыша. Я его ненавижу, и в этот раз, это не исчезнет.

Он заводит машину и съезжает с обочины.

– А теперь, познакомлю тебя с семьей.

Сжимаю руль со всей силы, девчонка тихо плачет, отвернулась. До боли во всем теле, хочется ее обнять, прижать, успокоить, но я держусь. Хватит. Нельзя позволять себе слабину.