— А ты выросла, — с удивлением прохрипел мужчина, а после убрал руку. — Совсем другой стала.
Звонкий, громкий шлепок обрушился мне на ягодицу. Мышца заныла, задрожала, кожа завибрировала. Не понимая, что со мной происходит, я позволила себе застонать в голос и прогнуть спину. Это было то, что я не особо контролировала.
— Неприлично такие юбки на работу носить, — со странной мне злостью и явным приказом рявкнул босс, раздался новый шлепок. — Поняла меня?
Кивая, как кукла, я все еще ощущала себя во сне:
— Да, босс!
Все было странно. Все было не со мной. Только поэтому, ощущая себя другим человеком во сне, я позволила себе скользнуть пальцами по члену мужчины. Лишь легкое скольжение: вверх-низ и он зарычал грубые слова, которые по какой-то неведомой причине еще больше меня распаляли.
Где-то неподалеку послышался хлопок двери. «Сосед» босса по парковке занял свое место водителя и двинулся в путь. Словно ошпаренный Павел Григорьевич сжал мою шею и головой опустил вниз, буквально вдавливая в свою ширинку:
— Че-е-ерт!
Эта игра была странной, нехорошей, не для меня, но… Она мне нравилась, и это пугало. В тот момент, чувствуя запах духов босса даже на ширинке, я ощутила себя грязной секретаршей. Той самой, что отсасывает боссу по первому сигналу. Именно такой я и была, стоя к верху задницей у него на коленях.
«Шли его к черту прямо сейчас!», — скандировала я, выжидая, пока коллеги босса обменяются краткими приветствиями и разъедутся.
— Слава богу… — облегченно выдохнул Астафьев, когда машина уехала, и мы снова остались одни. Только вот он продолжал жадно сжимать мою шею. А мне приходилось дышать ему прямо в пах, касаясь члена губами через штаны. Великолепно! Но, черт… Было в этом что-то такое, от чего низ живота стягивало тугим спазмом. — Надеюсь, ты понимаешь, что если бы я тебя не опустил, руководитель отдела маркетинга увидел бы твое личико? Тогда бы ты точно обросла «прекрасной» славой, Сонечка!
— Угу, — только и смогла выдохнуть я, потому как в моем положении стихов не сложишь.
«Может опустите меня? — застонала про себя. — Уже, как бы, даже в пятую точку поддувает…».
От вибрации моего голоса Астафьев зашипел, вздрогнул. Я услышала, с каким остервенением его голова ударилась о сидение, а спустя несколько секунд он грустно рассмеялся.
— А ты и вправду выросла, Сонечка. Уже не та невинная девочка, что к нам в фирму в шестнадцать пришла, — отпустив мою шею, он так же поспешно подтолкнул к пассажирскому сидению, оттянул обратно юбку. Аккуратно прокрутив наручники, он помог мне ровно сесть в кресле. Только в тот момент я увидела его полный осуждения и пренебрежения взгляд, пробирающий не меньше ушата помоев, вываленных на голову. — Отвлекать внимание натурой — надо уметь…
— Но, — щеки покрылись румянцем, глаза бегали в разные стороны, а голова закружилась, — я никогда…
— Ты прямо опытная, я смотрю, — недобро присвистнул босс, а у меня на глазах пеленой слезы встали. — Если ты на такое готова, то не удивлюсь, что и деньги прихватила…
Я бы обязательно стала оправдываться, если ком не встал в горле. Никогда в жизни я не чувствовала себя настолько униженной, но плакать при боссе не хотела. Потому молча отвернулась к окну и пыталась справиться с чувствами. Те места, которых касались Его руки, все еще ныли, но… Сердце ныло в три раза сильнее.
Слова Астафьева больно ударили по гордости.
