17. Часть 17
Видимо, в какой момент близкого нахождения с Астафьевым я заразилась его безумием. А еще уверяют, мол оно не передается… Иначе как объяснить, что я-таки полезла назад и переоделась?
Только общим психозом! Даже рассказать кому-то стыдно, ей-богу…
— Если что, — «великодушно» поставил меня в известность довольный до неприличия Павел Григорьевич, радостно барабаня пальцами по рулю, — я подсматриваю, не переживай.
Старательно пытаясь прикрыть все компрометирующие места, я ютилась за спинкой пассажирского сидения. Платье было узкое, а ткань плотная и не тянущаяся. Одним словом, во мне воскресла откуда-то вязавшаяся акробатистка, выполняющая опасный трюк под названием: переоденься и не засвети прелести. Благо, хоть на улице смеркалось, и без света в салоне все было не так явно.
— Не сомневаюсь, господин Астафьев, — прыснула со смеху. — Я бы удивилась, если бы вы этого не делали.
«Бинго!», — облегченно вздохнула я, когда-таки натянула на себя платье и даже умудрилась самостоятельно застегнуть. Не хотелось просить босса, он бы не упустил возможности полапать и обязательно бы уточнил: «А чего это ты без лифчика? На что надеешься, а?». Я уже слышала его гору издевок у себя в голове, поэтому сделала все сама. И даже успела распушить волосы, прежде чем мужчина припарковался у ресторана «Дикий лес».
Галантно открыв для меня дверь, начальник даже театрально отвесил поклон и протянул ручку. Только вот мне его игры порядком надоели, и выбралась я из авто сама, без какой-либо помощи.
— Ну, — прочистив горло, расправила спину и покрутилась перед Астафьевым, — как я вам? Достаточно презентабельно для вашего величества?
На улице было прохладно, вечером это особо чувствовалось. Стоять на улице в легкой одежде казалось глупостью, но именно в таких нарядах заходили другие посетили ресторана внутрь. Перетаптываясь с ноги на ногу, я засмотрелась на дам в бриллиантах, пока вдруг опомнилась: «А почему, собственно, Павел Григорьевич так долго ничего не отвечает?!».
Стоило нашим глазами встретиться, как тело прошиб пот, и выступили мурашки. Было нечто такое в лице мужчины, что вгоняло в краску. С потемневшим взглядом он скользил по моему телу снова и снова. Я чувствовала это так, словно его руки касаются меня и гладят.
Астафьев застопорился сперва на голых ногах, после на груди, а затем завис на губах. Я ощущала, как они пылают… Мужчина, явно неосознанно, сделал рывок вперед, и почему-то мне показалось, что он хочет поцеловать меня.
Но его рука мягко упала на спину, жадно сжимая ткань под ней, а те самые искрящиеся глаза теперь были на расстоянии нескольких сантиметров.
— Мда, Симонова, — хриплый рычащий голос проник под кожу и закипятил кровь. Жадно втянув кислород, я безрезультатно пыталась избавиться от странного влияния, что оказывал на меня начальник. Покачав головой, Астафьев вздернул бровь: — Ты как всегда…
— …Прекрасна? — не сдержав улыбку, я вдруг ощутила, как уплываю по розовым кисельным рекам куда-то в неизвестность. Может в воздухе вокруг алкоголь распыляют? Иначе почему странное чувство легкого опьянение и откуда-то взявшаяся симпатия к боссу?..
А еще теплая тяжелая мужская ладонь на спине ощущалась чертовски приятно. Будто я под защитой.
— Не-а, — съязвил тот, оскалившись, — Ты как всегда типичная секретарша. Даже в коктейльном платье.
Вот тут-то я резко и протрезвела. Уж не знаю, что именно хотел этим сказать босс, но уточнять не собиралась. Звучало все как самое настоящее оскорбление. Ну, я и обиделась!
