Стыдно за это.
Она тоже тут не по своей воле, у нее была семья, парень, учеба, а остались только боль и страх. Она приходит ко мне каждый вечер и вот уже два дня мы спим в одной кровати.
От того, что она рядом, мне спокойнее, но ее терзают воспоминания о доме, даже спустя полгода нахождения тут.
Она не сломлена и не потеряна, она просто измотана. Как бы я хотела помочь нам обоим.
Слушая ее рассказы о семье, я думаю, как же хорошо, что у меня никого кроме себя и нет. Друзей нет, родни нет. Была только работа и та канула в лету.
Меня никто не будет искать, никто даже не будет вспоминать.
Я всегда сторонилась близких знакомств, особенно сторонилась чувств к людям, неважно дружеских или любовных.
Это было непозволительно в моем мире, полном интриг и опасности.
- Интересно, какая погода на улице? Я бы хотела сейчас выдохнуть свежего воздуха и пройтись босиком по мокрой от дождя траве, - Мила смотрела в потолок, а слезы продолжали литься по ее щекам.
Мне было жаль ее больше, чем себя.
Намного больше, даже сердце обливалось кровью. Представляю, как она тоскует, как она хочет на свободу, к своей семье и родным, представляю как это, когда в одно мгновенье все обрывается.
- Думаю там жарко, у нас тут хотя бы есть есть кондиционер, - хреновая из меня поддержка, я знаю.
- Я бы предпочла сгореть на солнце, нежели тут наслаждаться прохладой.
И тут я была с ней согласна, я не видела белого света десять дней, точнее девять, если не считать вид из окна и уже скучаю.
Скучаю по ветру, такому жаркому и колкому, который покалывает щеки в полдень.
Скучаю по толпам людей в мегаполисах и бездомным животным, ищущих ласку и заботу возле ближайших магазинов.
Скучаю по солнечным лучам, от которых все так и пытаются скрыться за очками и кепками. По грому, молнии, дождю, по гулу, по громкой музыке, льющейся из машин в ночное время суток.
Когда что-то теряешь, начинаешь ценить. Точно подмечено.
Смотря на Милу, я понимала, что в реально жизни мы бы вряд ли стали подруга. Мы совершенно разные, как лед и огонь, как вода и земля.
Разные, от слова совсем.
Не знаю, но, если мы выберемся отсюда, именно МЫ, я ее не оставлю, то думаю продолжим общаться. Она оказалась очень светлым человеком, доброй и даже слегка наивной, но ей всего двадцать один.
Она не связывалась со странными плохими компаниями, она не работала на правительство, не переходила потом на иную сторону закона.
Она росла в полной семье, полной любви и заботы друг о друге.
Не представляю даже как тяжело ее родителям, они, наверное, готовы отдать все, чтобы вернуть свою дочь, вот только она, так же, как и я - пропала бесследно.
И наше единственное отличие в том, что ее за стенами этого ада еще ждут.
Наши разговоры и мои размышления о былом и будущем прервала открывшаяся дверь, в проеме которой стоял Дмитрий.
Он был одет сегодня крайне странно, широкие штаны бежевого цвета, растянутая черная майка-алкашка, в сланцах.
Не ожидала увидеть его таким.
За все те дни, что его не было я даже почти забыла, как выглядит его лицо и как мне противны его прикосновения.
- Пойдем, - он улыбнулся, при этом смотря в пол и облизывая языком нижнюю губу. Он умеет улыбаться? Да уж.
Мы с Милой переглянулись, не понимая кому именно это было адресовано.
- Ника, пойдем, - он уставился на меня как ястреб на маленькую рыбку.
Все тело покрылось мурашками от холода его голубых глаз.
