Ложь! Ошибка! Исключено!
Но если отец услышит, то мне несдобровать. Прибьет меня раньше, чем я успею оправдаться! Целомудрие и воспитанность всегда стояли во главе угла в нашей семье. И тут я вдруг оказываюсь беременна.
Нет! Чушь!
- Я сама поговорю с папой! – подскакиваю с места и собираюсь покинуть этого ужасного доктора.
- Герман! – орет он, как безумный, а параллельно набирает номер телефона.
Шестое чувство подсказывает мне, что я не должна позволить врачу сделать звонок. Резко выхватываю из его рук мобильный, отбрасываю в сторону, а потом беру со стола результат анализа крови. Крепко стискиваю в руке бумажку.
В этот же момент перед глазами появляется рой разноцветных мушек. Я срываюсь и падаю в пропасть...
- Тебе плохо? – интересуется Герман, прищурившись.
Тем временем его ладонь холодом обжигает мое плечо. Осознаю, что мы опять сидим на диване в холле клиники. Ждем результаты моих анализов.
Небрежно сбрасываю руку «друга», не в силах терпеть навязчивые прикосновения. И с ужасом смотрю на приближающуюся медсестру.
Все повторяется! Я вновь перемотала время назад.
- Ваши результаты, - протягивает ворох бумаг. – Зайдите к врачу, - указывает жестом на дверь в конце коридора.
Чертово дежавю!
***
Принимаю из рук неприветливой девушки листы, но вместо того, чтобы последовать к доктору, судорожно перебираю их. Нахожу нужный и сминаю в руке. Опыт подсказывает, это лишняя информация для врача-зверя!
Иду в кабинет быстро и уверенно. Стучусь, дожидаюсь приглашения и с улыбкой сажусь напротив строгого мужчины.
Опять тот же изучающий взгляд поверх очков, непонятная реакция на нормальные результаты моих анализов. Все, как в первый раз. За одним весомым исключением: о всплеске гормонов доктор не узнает.
- Кхм, хорошо, - недовольно бурчит себе под нос. – А где..?
Знаю, что именно он потерял. Поэтому, пока не одумался, я мило бросаю «спасибо», поспешно прощаюсь - и пулей вылетаю из кабинета.
Стремительно бегу к Герману, буквально сталкиваясь с ним.
- Отвези меня к отцу! – рявкаю чересчур стервозно.
Парень не заслужил такого отношения. Я сама виновата в том, что случилось со мной, хоть и не понимаю до конца, что именно и как случилось.
Спрятав взгляд, прохожу мимо Германа, небрежно толкнув его плечом, и ускоряю шаг. Хочу скорее вырваться из плена ослепительно-белых стен клиники.
- Что произошло, Анжелика? – доносится мне вслед. – Аркадий Алексеевич очень занят и будет недоволен, что его отвлекают по пустякам, - добавляет Герман тише, догнав меня возле машины.
Пустяки? Я беременна и не знаю, как это произошло!
Мне нужно к папе! Я должна лично сказать ему об этом, объяснить. Если я сама признаюсь, он, возможно, поймет. Все лучше, чем услышать «приговор» от постороннего человека, пусть даже и врача. Отец разозлится, но обязательно поможет, как всегда делал. Единственный родной человек в моем большом странном мире.
Чувствую, как на глазах наворачиваются следы, а сердце сжимают тиски паники.
Пока я тщетно пытаюсь совладать с эмоциями и ненароком вновь не перемотать время, Герман берет меня за локоть и разворачивает к себе лицом. Смотрит пристально и взволнованно, раздражая меня излишним вниманием.
- Не следует врываться к Аркадию Алексеевичу сейчас, - произносит предупреждающе.
Резко вырываю руку из его хватки и шиплю, словно кобра:
- Я спрашивала твоего мнения? – испепеляю его взглядом. – Твое дело – исполнять мои приказы. Разве не так, верный пес Крестницкого?
