Понимает или нет? Понимает, а то бы не суетился. Вспотел, как боров, капельки пота на лице, на свиных щеках.
— Виктор! Виктор Евгеньевич, слушай! — ещё один, пьяный в драбадан, в пальцах кость куриная, жирная.
— Руками не размахивай.
— Да тебя не дозовешься, Виктор!
Взмахнул таки ещё раз. Кость из пальцев выскочила, упала под стол. Свиньи. А приём, официоз, официантки бегают по скользкому паркету, улыбаются. За жопу кто схватит, тому тоже улыбка. Тут по другому нельзя.
Катерина сидит, не то скучает, не то нервничает. Стакан свой в руках крутит, но не пьёт. Хороша. Вроде и холёная, но лоск внешний только недавно навела. Видно, что как дикий зверь – всего дичится. Не привыкла ещё? Когда ж Маркуха её забрал и откуда?
Подошёл, лис, пошептаться. Я уже уходить собрался. Подловил.
— Виктор, тут у дочери моей, у Катьки, проблемка небольшая...
— А ты что?
— Да я не вмешиваюсь, в воспитательных целях. Она там немного накуролесила, курица. Менты теперь страха нагоняют.
— Я зачем?
Небольшая, значит? Понимаю я проблемку. Только проблема не у Катерины, у тебя, Маркуха.
— Дочерью пришёл торговать? Я тебе на то, про что говорили, добра не дам. — Дочь есть дочь, — он нахмурился. Обидел его? Велика персона.
— Ну а что ты привёл её? Не знаешь, куда пристроить? Сам устал водиться, воспитатель?
— Пусть поймёт, как дела делаются. Чтоб за мной, как хвост, не бегала. Я ей сопельки вытирать не буду.
— Я должен? Маркуша, ты бы шёл с такими просьбами...
— Виктор, ты её прими. Выслушай. Клуб я ей отдал. Тот самый. Понимаешь же, из-за чего менты возбудились? И кто конкретно! Кусок-то лакомый. Место очень хорошее. Точка бы была прибыльная.
Место действительно хорошее. Сейчас мода такая – сразу на детей недвижимость оформлять и бизнес. И дитё при делах, и на тебе меньше записано — а то и ничего. Тут на жену, там на тещу, что-то на собаку Тузика. Стребуй с тебя — а ты гол как сокол. Это смотря как требовать. И смотря кому. Я и с тёщи выколочу, и с жены, и с собаки. И с дочери, если придётся.
— Клуб заберу, если что не так пойдёт, понимаешь меня?
— Бога побойся, — Маркуха покачал головой.
— Пусть он меня боится, — я пошёл к дверям. — Дочь завтра пришли. Посмотрим.
Она пришла ко мне в офис. Оделась так по деловому. Костюм нацепила на мужской манер, и туфли. А каблуки такие, что, пожалуй, если в глотку воткнуть... обойдусь без аналогий. Высокие. И она на них: фьють-фьють. Как бы не свалилась.
— Виктор Евгеньевич... — Виктор.
— Виктор, — она повторила, уже тише. Уставилась на меня. Стояла у двери, как школьница.
— Проходи, рассказывай, зачем пожаловала?
— Я...
— Чай, кофе?
Головой мотает. Волосы смешно так собраны: хвост этот только по воротнику и шуршит.
— Коньяку?
Замерла. Думает. Выдавила из себя наконец:
— Можно.
Я в кнопку ткнул, попросил своего секретаря вежливо:
— Наташа, коньяку сообрази.
У меня тут всё как положено. И секретарша теперь прилагается. Кофе мне носит. В дела не лезет. В помощницах у меня другая баба.
Скоро коньячок принесли. С шоколадом и какими-то ломтями фруктовыми. Два коньячных бокала. Всё красиво, на подносе. Наташа старается.
— Ещё что-нибудь, Виктор Евгеньевич? — Нет, иди.
— А мне водички бы, — гостья выдавила.
— Так на столе, вот, пожалуйста! — махнула рукой Наталья, кивнула мне и вышла, плотно закрыв за собой дверь.
— Подходи, не бойся, — налил ей коньяка, себе плеснул. Взял бокал в руки. — С чем пришла?
