— Отец твой расплатится. Управляющего больше не увидишь. Про проблемы с ментами забудь. От меня в клубе будет помощница — толковая б...
— Не надо вмешивать моего отца! Клуб мой!
— А что не надо-то? — опять взглянул на неё. Опять зря. В сердце заползла змея. Отравила ядом.
— Не хочу быть ему должна, — прошептала злобно. Так, что я поверил — не хочет.
— А мне задолжать лучше? — наклонился к ней. А она лица не отвела.
— Может и лучше, — обдала меня хмельным дыханием, а сама вся сладкая. На губах коньяк с шоколадом. Дура малолетняя.
— Сколько лет тебе?
— Девятнадцать.
Малолетняя дура и есть.
— Я поеду с тобой, Виктор, — отвернулась к окну, а сама мне на колено ладонь положила.
— На меня посмотри, — приказал ей. Хоть у самого сердце дрогнуло. А она послушалась. Повернулась резко, так, что хвост её дурацкий ей самой по лицу хлестанул.
— Соображаешь, что говоришь?
— Да, я так хочу.
— Чего хочешь?
Она что-то пролепетала, но я уже не слышал. Да и слушать не было необходимости.
Катя
Не знаю, что именно меня испугало? То, что мне придётся быть должницей отца, или то, что я осмелилась сделать. И из-за чего теперь могут быть проблемы.
Я уверенно и резко прижалась своими губами к губам человека, что согласился мне помочь! Не знаю! Не понимаю, с чего я решила, что моя девственность может оплатить такой долг, но давать заднюю уже поздно!
Нужно дать понять, что я даже на такое готова пойти, лишь бы только отцу не быть должной!
Но мой пыл тут же угасает, когда сухие губы мужчины не шевелятся. Не отвечают на мой поцелуй. Боже, неужели я снова переоценила себя!? Почему я думала, что всё не так будет? Откуда в моей голове появилась мысль, что стоит мне прикоснуться к его губам, как такой, как он начнёт срывать меня одежду, распускать руки?
-Настолько не хочешь отца вмешивать? — Виктор меня не отталкивает, но и не отпускает. Скользит губами по лицу выше, останавливается на лбу и прижимает мою голову, запуская руку под волосы.
Но тут я уже сама делаю движение назад, разрываю легкое прикосновение сухих губ к моей коже, опускаю глаза на свои колени. Хочется сказать, насколько он прав, но я молчу. Странно ведь сейчас ему душу изливать, да и с чего бы ему меня выслушивать? Вопрос, скорее, был риторическим – для того, чтобы я пришла в себя и перестала так делать.
-Простите, -зачем-то извиняюсь перед ним.
Он молчит, и только губы начинают растягиваться в ухмылке.
Это было необычно, ведь на моих глазах он всегда выглядит строгим и даже жестком. Но его эта ухмылка напрочь сбила меня с толку. Я почувствовала себя настолько глупо, что моё смущение переросло в агрессию, точно нежелательную в данной ситуации!
-Я просто решила вас поблагодарить за помощь, что вы окажете! -сказала и резким движением откинула волосы назад.
-Всегда так благодаришь? -не скрывая насмешки, спросил он.
-Да, всегда!
После моего ответа в машине раздался смех, грубый и в тоже время бархатный. Необычное сочетание смеха, и я снова начала краснеть.
К Виктору присоединился водитель. Пару раз усмехнулся, качнув головой. Может, большее ему и не положено. Виктор же заметил:
— Слышал, Андрей, какая благодарная у меня сегодня барышня!
Они опять посмеялись оба. Мне не показался их этот смех злым, но обидно было до чертиков! Тем не менее, меня никто не высадил! Ехали мы к нему домой!
После была только тишина.
Когда приехали и оказались одни, без понятия, как так вышло – в таком большом доме должно быть полно прислуги! Как по команде они скрылись, что ли? Так вот, как только мы оказались одни, я поняла, что моя жизнь круто изменится…
