Я переключила скорость, попыталась сдать назад, не вступая в словесные баталии. Как и ожидалось – зря. Что-то взвизгнуло, скрипнуло – и мы плотно сели днищем.
– Пустил женщину за руль, – тут же донеслось справа. – Добро наказуемо.
Я закатила глаза и откинула голову назад. Умереть вот так, в машине, занесенной снегом, с самым ярым женоненавистников из всех, кто когда-либо ходил по этой Земле, – о, да, об этом я и мечтала всю жизнь.
– А ты уверен, что если бы вел сам, то не застрял бы? – устало поинтересовалась я, уже жалея о том, что вообще раскрыла рот.
– Разумеется! Я здесь сто раз ездил! Теперь придется раскапывать снег и толкать машину. Вылезай, лопата в багажнике.
Мысленно сосчитав до десяти, я толкнула дверцу и мигом очутилась по колено в снегу. Час от часу становилось не легче.
– Тут нет смысла копать, – я влезла в машину, стянула сапоги и вытряхнула снег. – За пять минут навалит больше, чем было.
– Тогда заводи, я пойду толкать, – этот упрямец взялся за ручку двери.
– С ума сошел? С твоей ногой?
– Я потерплю.
– А потом месяц будешь отходить!
– Как будто тебя это волнует, – прищурился Тимур.
– Ни на йоту! – парировала я. – Но ты нас все равно далеко не вытолкаешь.
– Есть идеи получше?
– Само собой, – я полезла в карман. – Вызовем эвакуатор и…
Ответом мне было непроницаемое лицо Тимура и взгляд, преисполненный скепсиса. Я посмотрела на экран телефона и вместо шкалы связи увидела маленький крестик.
– Твою ж!.. – выругалась я и убрала телефон обратно. – Здесь что, глушители сигнала? Это закрытый город? Или тут какие-то тайные разработки?
– Все гораздо проще, – изрек Бекоев. – Это простая русская глушь.
– Не мог сидеть и зализывать раны у себя на родине?
– Ты удивишься, но Осетия – это тоже Россия. И со связью там тоже так себе.
– И все-таки, почему ты приехал сюда? У тебя тут ни родни, никого…
– Мы будем заниматься психоанализом, мадам Фрейд, или попробуем отсюда выбраться?! – рявкнул Тимур.
Я уже собралась как-нибудь едко ответить, чтобы поставить его на место, но заметила, как он побледнел. Он не столько злился на меня, сколько пытался вызверить на кого-то свою боль. Он был не первым и даже не десятым, кто так делал. Некоторые из моих клиентов во время лечения говорили мне ужасные вещи, пытались уволить, прекратить занятия, вели себя, как последние мизантропы. И если бы я каждый раз отступала, то не считала бы себя хорошим специалистом. К сожалению, травмы некоторых людей меняют к лучшему, а в некоторых пробуждают худшее. И Тимур относился ко второй категории, так что мне предстояло запастись нешуточным терпением.
– Перелезай на мое место, – предложила я максимально спокойным голосом. – Я попробую вытолкнуть.
Тимур взглянул на меня и надсадно расхохотался.
– Сколько в тебе? Кило шестьдесят?
– Пятьдесят восемь, но это не так важно…
– Заводи, когда я махну рукой, газуй вперед, – и он вылез из машины.
Я знала, что это ни к чему хорошему не приведет, но мне оставалось только подчиниться. Пока бы Тимур сам не убедился в бесполезности своего плана, я могла хоть в лепешку расшибиться, – все без толку.
Когда он хлопнул по багажнику, и внедорожник качнуло, я попыталась тронуться с места. И угадайте, что дальше? Да, машина не сдвинулась ни на миллиметр.
Мне ничего не оставалось, кроме как вылезти следом за Тимуром и, утопая в снегу, обойти «ленд ровер». Бекоев, согнувшись пополам, держался за больную ногу так крепко, словно от этого зависела его жизнь.
