Когда мне почти удаётся уснуть, в помещении загорается свет, и к нам снова кто-то заходит. И не один – судя по шаркающим звукам, их двое. Я напрягаюсь, стараясь не шевелиться, дышу через раз.
– Я эту возьму, – доносится мужской шёпот.
– Стрела тебе пиздюлей даст за это. Надо оно тебе, Серый?
Стрела, Клим и Серый. Прямо как в сериалах про бандитов. Неужели нельзя называть друг друга по именам? Или они делают это специально, чтобы, в случае чего, их было сложнее найти?
– Да иди ты, какая ему нахрен разница, что мы с ними будем делать? Лично у меня уже недели три нихера было, а тут трое лежат, куда их ещё? Будешь брать или нет?
– А ты чего шепчешь-то? Всё равно потом верещать будут.
– Так потом же, не сейчас. Короче, блондинка моя, ты себе какую хочешь бери.
Это эгоистично, но в этот момент, зажмурив глаза и сжавшись в комок, я думаю только об одном – хоть бы не меня. Я ошиблась, посчитав жутким только Стрелу. Все трое – ужасные, отвратительные люди. А может, и я ничем не отличаюсь от них, когда чувствую облегчение, услышав писк Киры и отчаянную брань Оксаны.
– Что ты делаешь, тварь, пошёл нахер, урод гребаный!
За этими словами следует звонкий шлепок, Оксана ахает, и всё это сопровождается нытьем Киры и звуками борьбы. Парни уводят плачущих подруг из комнаты, и я остаюсь совсем одна. Теперь точно не до сна. Ясно, зачем они им понадобились – некоторым мужчинам всё равно, в кого и когда, лишь бы засунуть свой член. На сердце холодеет – очередь рано или поздно дойдёт и до меня. Если я не выясню, за что нас хотят наказать. Может, они ошиблись? Не бывает же такого, что все трое разом сошли с ума.
Когда до ушей доносятся жалобные стоны и крики, внутри все сжимается. Странно, что они не стали насиловать их прямо здесь, а увели. Вздрагиваю от каждого стука и шороха, отчаянно надеясь, что меня не тронут, и когда стоны утихают, прислушиваюсь. Кажется, Стрела отчитывает кого-то из парней. А он советует ему не строить из себя праведника и заняться тем же самым. Сразу после этого всё возвращается, и стук, и стоны одной из подруг. Вторую я почему-то не слышу.
Плотно закутавшись в одеяло, долго не могу унять дрожь в теле. О сне можно забыть, просто пытаюсь расслабиться, прогоняя мысли о том, что кому-то из них надоест одна из подруг, и придут уже за мной. Так и лежу в одном положении, пока вновь не начинает накрывать долгожданная дремота, из которой меня вырывает скрип двери. Приподнявшись, вглядываюсь в темноту, ожидая увидеть вернувшихся девушек, но это вовсе не они. Ко мне приближается крупная тёмная фигура.
Сердце переворачивается в груди. Он пришёл явно не за тем, чтобы поговорить со мной. Откуда-то из-за стены доносятся глухие рыдания.
– Всё слышишь, да? – спрашивает мужчина. – Тебе повезло. Подружек забрали, а тебя не трогают, радуешься?
Я молчу. Притворятся спящей уже поздно, но мне совсем нечего ему сказать.
– Отвечай.
– Нет, я не радуюсь, я хочу домой, – говорю я.
Мужчина скидывает с меня одеяло, на предплечье ложится тяжёлая рука.
– Вставай. Я не очень люблю шлюх, но выбора здесь немного, – он тянет меня на себя, и я буквально падаю с кровати, сдираю кожу на пояснице о железный каркас, вскрикиваю от боли.
– Я не шлюха, – хнычу, пытаясь подняться на ноги, спина безбожно ноет, тяжело разогнуться. – У меня всего один раз было. – Оправдываюсь, и перед кем? Он же не знает меня, оскорбляет лишь для того, чтобы задеть чувства.
