Голос директрисы был глубоким и бархатным, как у диктора телевидения.
– Ничего не случится, – кротко ответила Диляра-ханум, – мне не привыкать.
Ей стало стыдно от того, что она – одинокая женщина, лишённая мужской поддержки, и поэтому почти всё приходится делать самой.
– А как же Айтекин, почему она не помогает маме? – с лёгким упрёком спросила Земфира-ханум.
– Что вы, как не помогает, – поспешила ответить Диляра-ханум, – просто сейчас она готовится к экзаменам, и я не позволяю ей тратить время на домашнюю работу.
– Вы правы, – директриса понимающе улыбнулась, – сейчас дорог каждый час. Я слышала, она собирается поступать в медицинский.
– Да. Это её мечта с детства.
– Должна вам сказать, вы вырастили прекрасную дочь. Очень умный и воспитанный ребёнок. К тому же все годы учёбы была круглой отличницей. Считаю, она – главный претендент на золотую медаль.
– Неужели? Прекрасная новость! – Диляра-ханум постаралась придать голосу максимальную благодарность и скрыть разочарование.
Такое чувство испытываешь, когда надеешься выиграть в лотерею автомобиль, а в билете указан мотоцикл с коляской. Вдруг директриса намекнёт, что за эту самую медаль нужно кое-кому оказать уважение, разумеется – в денежных единицах. Настроение начало портиться.
Однако, следующая фраза собеседницы показала, что женщина поторопилась с выводами.
– Думаю, что из вашей дочери получится отличная невестка. Я своему сыну пожелала бы именно такую спутницу жизни.
Как Диляра-ханум ни ждала этих слов, они застигли её врасплох. Она молчала, не зная, что сказать.
Увидев замешательство гостьи, Земфира-ханум с улыбкой похлопала её по плечу: – Что же вы так смутились. Это я к слову сказала.
Диляра-ханум лихорадочно соображала, как ответить на столь прозрачный намёк, но не смогла найти что-либо более оригинальное, чем сказать: – Очень приятно, что вы так считаете.
– Останови, – неожиданно приказала директриса Вахиду, – пойди, купи нам холодной газировки.
Вахид с готовностью вылез из машины. Весь вид его показывал, что вернётся он не раньше, чем женщины закончат разговор. Диляра-ханум вспомнила, что сегодня видела его дважды: при выходе из дома и на базаре.
Земфира-ханум снисходительно посмотрела на раскрасневшуюся от смущения собеседницу.
– А что, если мне и впрямь сосватать твою дочку? – сказала она, неожиданно перейдя на «ты».
Диляра-ханум в растерянности пожала плечами. От волнения у неё перехватило дыхание.
– Молчишь, подружка.
– Спасибо большое, – ляпнула Диляра-ханум, – но ведь она ещё ребёнок. К тому же в институт поступать надо.
– Кто же их собирается женить сейчас. Только вот в столице соблазнов много, мало ли что может случиться.
Директриса обняла Диляру-ханум за плечи.
– Дети у нас красивые. Такой товар долго не залёживается.
Диляра-ханум согласно закивала головой и добавила невпопад: – Но…
Директриса нахмурила брови.
Бедная женщина осознала, что своим глупым «но» может вместо сватьи заполучить врага.
– …наши дети, – закончила она фразу, – что скажут они?
– Ты права, моя милая, – сказала Земфира-ханум, – сейчас конец двадцатого века. Мнение детей – условие важное. Но не главное. Ты меня поняла, надеюсь?
Она многозначительно посмотрела на собеседницу. Та кивнула головой.
– Знаешь, почему я твою дочь выбрала? – сказала директриса, словно рассуждая сама с собой: – Красивую и образованную найти легко, но чтобы она была к тому же работящей, воспитанной и покладистой – ох как трудно.
