Паника скользнула по позвоночнику ледышкой.
– Я хочу вернуться в турнир.
– Не получится, – без колебаний ответил Бак. – Но ты меня заинтересовал. С чего это ты захотел вернуться? Чтобы опозориться снова? Не знаю, что случилось с тем Уэллсом Уитакером, которого я тренировал, но его уже давно нет.
Голова заболела, и в ушах зашумело.
Слушать это было унизительно. Хотелось одного: бросить трубку.
Единственное, что останавливало его, – это Джозефина. Ради него она собиралась ехать в Техас. Потому что он попросил. Потому что ей нужна была помощь, а она отказывалась принимать ее, не отработав.
– Да есть тут одна…
Девушка? Нет, слишком избито. Так Бак решит, что между ними с Джозефиной что-то есть, но ничего не было. Хотя он бы не отказался попробовать ее на вкус. Всего разок – чтобы удовлетворить любопытство.
– У меня новая кедди, – вместо этого сказал Уэллс, стараясь не думать о поцелуях с рыжей бестией. – Она так говорит о гольфе и моей игре, что я думаю, вдруг… вдруг с ней… – «Я снова смогу его полюбить», – у меня начнет получаться.
На этот раз пауза была такой долгой, что Уэллс проверил, не повесил ли Бак трубку.
Наконец тот нарушил молчание:
– Прости, давай-ка еще раз. Твой кедди – женщина?
Уэллс нахмурился.
– А что? Думаешь, ее не допустят?
Бак выдохнул.
– Допустят или нет, ты и так стал посмешищем. А теперь намереваешься вернуться с девчонкой на побегушках? Ты хоть подумал, как это будет смотреться, сынок? Будь на твоем месте другой игрок, его бы сочли прогрессивным. Но ты? Они просто решат, что ты решил поиздеваться над спортом.
Он говорил о Джозефине так, что хотелось бросить гантель в зеркало и разбить его вдребезги.
– Во-первых, Бак, ты забываешь, что мне абсолютно насрать, кто и что обо мне подумает. – «Потише на поворотах». Бывший наставник был его единственной надеждой. Если он наорет на него, то подставит не только себя, но и Джозефину. Он ведь с самого начала знал, что будет тяжело, так что тут поделать? – Во-вторых… это ради нее.
Он не собирался это говорить.
Но гордость не позволила просить за себя. Да, Уэллсу было плевать, что о нем думали другие, но в глубине души он до сих пор хотел, чтобы Бак им гордился. Но для этого нужно было сохранить собственную гордость. Да и Джозефина действительно была главной причиной, по которой он возвращался. Он не позволял себе мечтать о волшебном возвращении к былому, а потому решил придерживаться самой простой правды.
К тому же все равно их разговор не уйдет дальше председателей турнира.
– Магазин ее семьи пострадал в урагане, а она… хорошая. Просто хорошая, понимаешь? Добрая. Но свое дело знает. – Уголок губ Уэллса приподнялся в улыбке. – Она постоянно забрасывала меня советами из-за каната. Один раз даже поругалась с моим бывшим кедди…
– Так, так, так, погоди-ка. Ты о той фанатке, которая бегала за тобой с плакатами во Флориде?
– Она не просто фанатка. Она умная. Преданная. Ну… была, по крайней мере. – Глаза заболели сильнее. – Слушай, у нее проблемы. Если пару раз выиграю, смогу помочь ей финансово.
Он практически слышал, как крутятся шестеренки в голове Бака.
– Так, давай еще раз. Хочешь сказать, что ты возвращаешься в гольф… исключительно из благих побуждений. Потому что хочешь помочь фанатке восстановить магазин?
«Да».
«А еще благодаря ей мне хочется попытаться. В последний раз».
Вместо ответа Уэллс согласно буркнул.
