Бак постучал пальцами по невидимой мебели.
– Вот что я тебе скажу. Только ты этого не слышал.
– Понял.
– В турнире сейчас затишье. Зрителей мало. Историй о Золушках не хватает – сам знаешь, как такие вещи проглатывают фанаты. В конце концов, ты и сам когда-то был местной Золушкой. – Он помолчал. – Ладно, смысла в этом нет, но я поговорю с руководством. Опозоренный гольфист возвращается ради благого дела… Неплохая история.
Уэллс потер пальцами ноющий лоб.
– Можешь сказать что угодно, лишь бы меня вернули в состав.
И хотя внутренний голос подсказывал, что он об этом еще пожалеет, Уэллс постарался его не слушать.
Ранним утром вторника Джозефина поставила чемодан на крыльцо родительского дома, взяла себя в руки и нажала кнопку звонка. Ей нужно было многое им рассказать – хотя они наверняка не поверят, пока не увидят ее по телевизору во время прямой трансляции с Открытого чемпионата Техаса, который состоится в Сан-Антонио через два дня.
С тех пор как Уэллс Уитакер вновь ворвался в ее жизнь, потенциально изменив ее навсегда, прошла неделя. Обычным людям сложно получить должность кедди в крупном турнире. В мире гольфа устроиться к профессиональному спортсмену – все равно что найти горшок с золотом на конце радуги. Гольфисты зарабатывали, выражаясь научным языком, хренову тучу денег. За победу в крупном турнире, к которым относился «Мастерс», выплачивали два с половиной миллиона долларов. Черт, да за сороковое место можно было получить тридцать тысяч!
А кедди помимо зарплаты получали десять процентов от выигрыша.
Всю неделю, ложась спать, она долго не могла уснуть из-за безумных фантазий, лезущих в голову. А вдруг она действительно поможет Уэллсу вернуть потерянный удар? Вдруг он пару раз окажется наверху турнирной таблицы? Тогда она не просто сможет отстроить «Золотую лунку», но и перестанет выпрашивать у эндокринолога бесплатные рецепты. Ей больше не придется выбирать между продуктами и арендой.
Этот неожиданный поворот может изменить ее жизнь.
С другой стороны, отъезд из Палм-Бич, когда нужно искать реальное решение семейных и личных проблем, может сделать ситуацию значительно хуже. Она доверилась Уэллсу, и это доверие могло стоить немало сил и драгоценного времени.
Но, видимо, в глубине души Джозефина все же верила в Уэллса. В глубине души она никогда не теряла надежды и не сбрасывала его со счетов, хотя могла бы, ведь вера в него всегда была связана с большим риском. К тому же она безумно хотела снова увидеть его на пьедестале, и эта возможность манила ее, как шоколадный батончик с орешками. И вроде она понимала, что сахар в крови взбунтуется, если она его съест, но предвкушение удовольствия было таким приятным, что рука тянулась сама собой.
Дверь открыла мама с розовым полотенцем на голове.
– Крошка Ру, а ты чего приехала? – Эвелин Дойл склонила голову набок. – Это что, чемодан? Ты к нам в гости? У меня есть печенье без сахара.
Она поцеловала мать в щеку.
– Я ненадолго. – Джозефина подхватила чемодан и прошла в дом вслед за мамой. – Но от печенья не откажусь.
– У меня оно всегда под рукой! – воскликнула Эвелин, пробираясь через совершенно флоридскую гостиную в сторону кухни. Весь дом был оформлен в различных оттенках желтого и зеленого, повсюду стояли комнатные растения, а на потолках лениво жужжали вентиляторы. Мгновение спустя из кухни появилась мама, потрясая бело-голубой коробкой. – Вкуснятина!
