В театре к Мерзику окончательно привыкли и кое-как смирились.
В один прекрасный день Леночка, с мороза раскрасневшаяся, словно только что упорхнула со страниц «Избранного» поэта Блока, влетела в гримерку и застала Леонида Ильича за престранным занятием. Он, покрасневший от натуги, грозно сдвинувший мощные седые брови, чертыхаясь, пытался упихнуть Мерзика в клетку с фальшивой канарейкой, которая несколько лет пылилась в углу после закрытия одного из спектаклей. Мерзик выл и судорожно цеплялся всеми четырьмя лапами за рукав шокинского пиджака. Престарелая прима Полянская с мстительным видом наблюдала за этими манипуляциями со своего места и давала ценные советы.
– Головой пихайте! Что вы его задом-то?! – команд овала Полянская.
– Сами бы… по… попробовали, – пыхтел Леонид Ильич, утирая пот со лба.
– Ва-а-а-а! – кричал Мерзик, и хвост его истерично мотался из стороны в сторону.
– Что это вы тут делаете? – полюбопытствовала Леночка, распутывая свой длинный яркий шарф.
– Мы… грант… выиграли, – отвечал Леонид Ильич.
– Грант? – Леночка удивленно подняла бровки. В ее легкой светлой голове грант никак не вязался с необходимостью мучить животное.
Кот был в панике и уже явно измотан. Его желтые глаза были вытаращены, шерсть дыбом. И, кажется, даже фальшивая канарейка в клетке как-то нехорошо насторожилась.
– Да головой же! – кипятилась Полянская.
Леонид Ильич, извернувшись, попытался-таки сунуть Мерзика в дверцу головой вперед. Голова прошла, и сразу стало ясно – все остальное при любом раскладе останется снаружи: Мерзик питался не только мышами и крысами, их он убивал скорее для развлечения, а в благодарность буфетчицы и костюмерши разнообразили его рацион молоком и колбаской, так что габариты он по зиме нагуливал весьма солидные и спускал все лишь на мартовских прогулках.
Леночка подошла к Леониду Ильичу и отобрала кота. Тот сразу обнял ее обеими лапами, больно впившись в плечи, и испуганно тыкнулся горячим носом под подбородок, как бы желая сказать: «Спаси, хозяйка!» Леночка гладила его и чувствовала, как внутри, под шерстью, все дрожит и колотится.
– Так что здесь все-таки происходит? – опять спросила она.
– Мы выиграли грант. К нам едет областной Шекспировский фестиваль, – Шокин обреченно захлопнул дверцу клетки. Канарейке явно полегчало.
– А зачем над котом издеваться? – опять не поняла Леночка.
– Молодым Бог ума не дал, – процедила Полянская сквозь зубы и стала раздраженно пудриться.
– Леночка, вы же умная девушка, – сказал Шокин примирительно. – Вы же понимаете, этот кот нам все сорвет!
– Зачем ему? – беспечно отмахнулась Леночка. И зашептала, засюсюкала в черное ушко: – Мерзичек у нас воспи-итанный кот! Правда, Мерзичек? Мерзичек большой любитель Шекспи-ира и не ста-анет срывать фестиваля!
Мерзик замер у нее на груди и предусмотрительно помалкивал.
– Как же, не будет он! – Леонид Ильич воздел руки к пыльной театральной люстре, призывая ее в свидетели. – Он нам Новогоднюю сказку, и ту умудрился испоганить!
– Ну и неправда! Детям он понравился! Правда, Мерзичек? – Леночка чмокнула кота в макушку, и тот недовольно тряхнул ухом.
– Я просто хотел его запереть, вот и все.
– На весь фестиваль? – усмехнулась Леночка. – Это на сколько же выходит? До самого лета?
– Почему до лета? До середины февраля.
– Вы соображаете, что говорите? – возмутилась Леночка. – Запереть на полтора месяца и не выпускать! А если бы вас бы самого?!
