Плохое путешествие. Том 1, 2 - страница 31



– Ай! Осторожно! Пальцы откусишь! – отдёрнул руку, когда она коснулась меня своими острыми зубами.

Удивительно, но, кажется, она больше не боялась брать еду с моих рук. Считаю это своим персональным успехом.

«О, боже…» – мысленно охренел я, когда бесилка, слопав свой кусок, принялась увлечённо облизывать мои пальцы.

– Ху-ху-ху! – требовательно заявила она и придвинулась ближе. Ещё хочет.

– Да-да, хех, не отвяжешься теперь. – невольно улыбнулся я.

Так мы и ободрали все косточки. Один кусочек я засовывал себе в рот, второй протягивал бесилке, которая, как воробей, прыгала вокруг моего кулака и потихоньку обдирала ленточку, наслаждаясь каждым укусом.

Набив свои животы, отправились спать. Правда, через пару часов меня снова разбудили, причём странным методом. Ощущения были такие, словно мне разом щекочут всё тело. Как будто по моим нервам пустили слабый разряд электричества. Даже не сразу сообразил, какого хрена случилось. Открыл глаза, резко обернулся и увидел забавную картину: бесилка каким-то образом умудрилась поймать мой хвост и с умиротворенным видом сейчас спала, посасывая самый кончик. А этому поганцу, похоже, всё нравилось. Обычно с ума сходит, а тут смотри-ка, лежит, не дышит.

И всё-таки миленько. Однако, спать с такими ощущениями просто невозможно. Пришлось аккуратненько отобрать у неё хвост.

– У-у-у… – бровки расстроено нахмурились. Бесилка сжалась в клубок и засопела. Я устало потёр переносицу и сделал то же самое. Весёлая ночка выдалась.

***

С той ночи дурында начала меняться прямо на глазах. Стала более активной, весёлой и любопытной. Я иногда даже уставал от её беспрестанного чириканья. Периодически я слышал то «ху-ху-ху», что, кажется, переводилось как «хочу-хочу-хочу» или «давай-давай-давай», то «уа-уа», которое означало нежелание что-то делать, например закапывать свое дерьмо. Особенно громкие «уа-уа» означали крайнюю степень нежелания или негодования. Порой от неё можно было услышать гудящее, задумчивое и тихое «ы-ы-ы-ы». В последнем случае она обычно тупила в точку, открыв рот. Это означало, что в работу организма дурынды подключился мозг и чертёнок пытается усиленно соображать.

Прошла неделя, и мы окончательно привыкли друг к другу. Наша куча костей действительно превратилась в своеобразный дом. Мы ели, иногда бесились, бегая друг за другом, тогда я, к слову, впервые услышал искренний смех бесилки. Оказалось, она очень боится щекотки. Я её тогда чуть до истерики не довёл. Бедняга колотила ногами, вертелась и хохотала во всё горло.

– Ху-ху-ху!

– Что? Что тебе нужно? – вопросительно мотнул головой, откладывая свою поделку в сторону.

– Ху-ху! – более требовательно заявила бесилка, развернулась ко мне спиной и ткнула в неё хвостом куда-то между лопаток.

А-а, почесать просит. Ну хорошо-хорошо, будет тебе.

Я стал аккуратно водить когтями сверху вниз по голой спине бесилки. Просто напомню, что она, как и я, гоняет исключительно в набедренной повязке.

– У-у-у-у… У-у-у… У-у-у-у-у! – послышалось довольное урчание. Она аж хвостом по земле захлопала от удовольствия.

Зараза постепенно стала выкупать преимущества жизни в стае и теперь иногда клянчит почесушки, впрочем, заниматься тут всё равно особо нечем. Я сам в какой-то момент начал с ума сходить от безделья и вот решил себя занять рукоделием. Для задумки мне хватило продолговатой косточки и маленького острого камешка. Не знаю, получится ли, но в конце концов я ничего не теряю.