Пломбир с шоколадной крошкой - страница 6

Честное слово, я мечтала побывать хотя бы на одной вечеринке, но совесть не позволяла. Как можно отдыхать, потеряв сестру? Каждый вечер, стоило закрыть глаза и попытаться уснуть, меня ослеплял свет фар, слышался хлопок, и тело вздрагивало, как в тот день, словно отброшенное в угол салона. Но самый ужас состоял в кошмарах. Лу сидела на том же роковом месте микроавтобуса, каждый раз отчитывая за «попотряс», потом невинный взгляд её черных глаз, и резкое пробуждение в холодном поту. Да, кажется, я начинала понимать, почему Джун меня недолюбливает. Я ведь не только жгу свечи и кричу по ночам, но и круглыми сутками (за исключением дней балета) сижу в комнате, не давая ей и шанса на развитие личной жизни. А ведь она давно влюблена в выпускника из соседней общаги.

Любовь… что-то далекое для моего сознания. В шестом классе я влюбилась в восьмиклассника Роба Лайота, потому что он донес мой портфель до дома, а потом поделился ластиком. Мне казалось, это верх галантности. Потом мама объяснила мне, что этого мало, чтобы полюбить, что нужно хотя бы поговорить с человеком и понять, как вы мыслите, насколько схожи ваши интересы. Выслушав её долгие рассуждения о любви (я не стала припоминать маме, что отец влюбился в неё после первой же произнесенной фразы), я твердо решила выяснить, насколько мы с Робом подходим друг другу. Придя в школу, я выцепила Роба в столовой, можно сказать, зажала в угол и спросила: «Какое у тебя хобби?»

– Э… хобби? Я люблю смотреть матчи по телеку, пить пиво с пацанами и… любовь к сочным мексиканочкам входит в понятие «хобби»? – Ответил он.

Помню, я скривилась, поборола рвотный позыв, перевернула его поднос с едой, заляпав всю форму Роба соком, и ретировалась. С тех пор я прослыла слегка поехавшей. Лусия же считалась воплощением женственности и нежности. Хоть мы и родились с разницей в сорок пять минут, а оказались абсолютно разными. Её нос был шире моего, а мои губы более крупными, нежели её. Глаза и волосы у нас были идентичными, только свои я отрезала в шестнадцать и слегка осветлила мелированием, а Лу оставила темные, как сумрак, волосы длинными. Она мечтала о принце, а я фанатела от плохишей из фильмов нулевых. Она мечтала покорить Францию, а мне хотелось сводить всех с ума изгибами тела, которые может показать только танец. Она знала, к чему стремилась, любила Дэвида Тернера, с которым однажды познакомилась, подрабатывая в кинотеатре, а я хотела уехать в Лос-Анджелес и танцевать до потери пульса. Мы были разными, но самыми близкими. Без неё я потерялась, без неё мне ничего не хотелось.

Прошел один год, за ним второй. Боль стала верным другом, обещавшим не оставлять меня до конца моих дней. Но в один жаркий летний день я проходила мимо баскетбольной площадки и заметила танцующих старшекурсниц и незнакомых ребят. Пока мой мозг посылал сигналы типа: «Иди дальше», «ты опаздываешь на балет», сердце незаметно и шустро подтолкнуло меня в эпицентр движения, а тело с радостью отозвалось на долгожданный танец. Холли права, тогда я, кажется, впервые искренне улыбалась. И, благодаря Холли, я улыбалась и сейчас, спеша к баскетбольной площадке.

Услышав вступление любимой песни J.Cole–WorkOut, я ускорилась и настигла ребят раньше припева. Парни играли в баскетбол, удары мяча заглушала музыка. Девушки, полураздетые, несмотря на пятьдесят девять градусов по Фаренгейту, подпевали и создавали свой собственный танец, двигаясь в такт мелодии. Я решительно скинула кофту и бросила на мини-трибуны. Нет, свою любимую песню я ни за что на свете не упустила бы. Влившись в атмосферу, я следовала зову тела. Девчонки, в основном темнокожие красавицы, окружили меня, прихлопывая и щелкая пальцами (этим они сильно напомнили Холли, я всерьез боялась их длинных ногтей). Взбодрившись от такого добродушного приветствия, я задвигала бедрами. Кудри летали из стороны в сторону, в какой-то момент мне показалось, что стало совсем тихо, и я на секунду вышла из танцевального транса. Оказывается, баскетболисты приостановили игру и любовались нами.