Плоскости времени. Стихи и проза - страница 6

но пахнет духами по-прежнему страстно, печально

кофейная кружка неловкие руки согреет,

желтеет плетеная спинка над старой аллеей,

где слезы надежды сменяют улыбку отчаяния.

А рядом уверенно шумное детство неспешно растает,

и кто-то проложит орбиту любви и орбиты разлуки.

А кресло из пластика все эти тайны узнает,

и круг замыкается: бабушки – мамы – и внуки,

и вновь, обращаясь в спираль, в бесконечность вонзает

пружины расправленной силу, надежду и муку.

* * *

В детском парке,

где важные дамы в панамах

под присмотром отцов

свои первые в жизни берут рубежи —

три ступеньки движения вверх.

Женский голос,

тоскуя, поет о любви,

а старушка течение времени

в кораблике свежей газеты

жадно ловит.

Мой обманчивый возраст

стоит на неверной ступеньке,

и пока еще видит всей лестницы

путь сверху вниз,

снизу вверх,

все зависит от точки отсчета.

Калейдоскоп представлял собой пахнущую картоном трубку, которую следовало подносить к одному глазу, старательно зажмуривая другой. И в этой невзрачной упаковке расцветали тропические цветы – бесконечное разнообразие узоров! Поворот трубки на небольшой угол – и картина менялась, сдвигалась, шуршала разноцветными стеклышками! Как хотелось разбить оболочку, потрогать стеклышки, подчинить их своей воле, подержать во рту эти похожие на леденцы цветные кусочки. Но в последний момент девочка отказывалась от своих планов. Почему? Возможно, не хотелось разрушать этот сказочно-таинственный мир!

Достаточно рано она узнала взрослые тайны.

Наверное, лет в пять была обнаружена в мамином шкафу книга, раскрывающая в понятных картинках тайну зарождения человеческой жизни, и хотя роль отца была там не обозначена, но пособие для беременных оказалось очень кстати для составления физиологической картины происходящего.

Как поразили ее в этой связи странные хихиканья соседок по больничной палате, которые просто висели на окнах, наблюдая за прибытием машин скорой помощи к зданию родильного дома. А ведь девочкам было лет по двенадцать! «И что тут смешного?» – размышляла она.

Вообще-то смех был не ее стихия! Бесшабашно заливистое ощущение радости, бездумное беганье по широкому цветущему лугу, кувырки и кульбиты в материальном и душевном пространстве, которым предаются маленькие дети, клоуны и счастливые люди. Все эти минуты либо осталось за границами осознания, либо мельчайшими крупицами осели в воспоминаниях – крупицы смеха, ускользающие от магнитов памяти, растворенные в водах прошлого сладкие гранулы восторга! Цирковое представление казалось ей самым скучным развлечением в мире, а нелепые падения клоунов – издевательством над человеческим достоинством. Вот и угадай, чем можно порадовать десятилетнего ребенка!

То ли дело – театр! Итак, заглянем за кулисы…

Семейная фотография начала шестидесятых – мужчина в черной бабочке, женщина с темными навыкате глазами и маленькая девочка с бантом в кудрявых волосах – семья перед посещением театра. Черно-белые клавиши пианино, буквы на белых клавишах черной пишущей машинки, блестящие предметы, утонувшие в черном футляре маминой готовальни.

Инесса Кабак (Ганкина) с родителями. Начало 60-х годов ХХ века. Фотография из семейного архива.

Мир представал в контрасте черного и белого.

Наверное поэтому таким невероятным перед большими глазами девочки оказалось пространство театральной сцены: голубые трепещущие задники, дирижер в черном фраке и, конечно, они – белые лебеди, выплывающие из-за горизонта кулис! Движение руки, воплотившее полет!