Пловцы - страница 2

» – разочарованный рефрен, который часто можно услышать после одного из ее незапланированных визитов. Увидеть ее удается редко. Она приходит в бассейн, ныряет в воду, плавает – неторопливо, томно, не прилагая никаких усилий, хотя один взмах руки уносит ее в три раза дальше, чем один из наших гребков, – а затем возвращается к своей жизни наверху. Не беспокойте ее. Не просите автограф. Она – наша Гарбо, и предпочитает, чтобы ее оставили в покое.

Некоторых членов сообщества вы можете встретить только в раздевалке и никогда в самом бассейне: поклонница зубной нити (женская раздевалка, средняя раковина, три раза в день как по часам), воришка туалетной бумаги (мужская раздевалка, раз в неделю, никогда не берет больше, чем ему нужно), проверятель зеркала («Я нормально выгляжу?» – спросит он вас, и вы должны с энтузиазмом ответить: «Да, просто отлично!»), дотошный бритвенник (иногда ему требуется целое утро, чтобы удалить с лица все до последнего волоска), грузная женщина в разных шлепанцах, которая часами стоит под душем с закрытыми глазами, откинув голову назад, широко расставив ноги и яростно намыливая себя, как будто это ее единственный шанс очиститься. Эти люди безобидны. У них есть свои причины находиться здесь, как и у нас. Не пугайтесь их присутствия. Не смейтесь над ними. Не обращайте на них внимания, если можете. Они ходят сюда много лет, не причиняя нам никаких неприятностей, и если вдруг начать к ним приставать, это наверняка накликает на нас неприятности на дорожках.

Инструктор заходит в бассейн через отдельный вход, обозначенный «Только для персонала», и сидит на высоком металлическом стуле перед деревянными трибунами, часами глядя на воду. Инструктор носит белые шорты и светло-голубую рубашку и напрямую подчиняется директору бассейна, невысокому симпатичному мужчине в потрепанной ветровке, чей кабинет без окон находится в нижнем мезонине здания напротив торговых автоматов. Иногда инструктор – это худой подросток, а иногда взрослый мужчина. Временами – молодая женщина. Часто инструктор опаздывает. Пунктуальный или не очень, молодой или старый, мужчина или женщина, инструктор никогда не задерживается надолго. В прошлом месяце инструктором был безработный айтишник из соседнего города. В позапрошлом – сын местного футбольного тренера. Люди с земли, называем их мы. В этом месяце инструктор – темноволосый мужчина неопределенного возраста, у которого к уху всегда прижато радио. Невозможно понять, о чем он думает и думает ли вообще. На наши дружеские приветствия он отвечает едва заметным кивком. О новом инструкторе ходят самые разные слухи. Ему двадцать семь. Ему пятьдесят восемь. Он плачет. Он дрыхнет. Ему все равно. Мы подозреваем, что он предпочел бы быть в другом месте. Потому что в конце каждого сеанса он с таким явным облегчением и даже, как утверждают некоторые, едва подавляемым ликованием дует в свисток и кричит с несильным, но различимым акцентом неясного восточноевропейского происхождения наше самое нелюбимое слово: «Выходим!»

Первые несколько мгновений возвращения на сушу всегда самые трудные. Слишком яркое солнце, бьющее сквозь рваный полог деревьев. Невыносимо голубое небо. Мужчины в темных костюмах с озабоченными лицами, торопливо садящиеся в свои машины и выходящие из них. Худые, измученные матери. Рычащие и дерганые маленькие белые собачки на длинных поводках-рулетках.