Я отправил ему запрос на добавление в друзья и через десять минут получил подтверждение. Фотограф был онлайн. Обсуждая с поэтом сплетни литературной тусовки, я написал редактору в Прагу, что у меня есть интересный сюжет. Прага одобрила тему в течение следующих десяти минут. За это время СС пару раз прикоснулся к рулю по требованию автопилота. Ещё через полчаса мы домчали до Академгородка, где я словил бесплатный wi-fi в пельменной возле Дома учёных и начал отправлять мистеру Фарбу свои вопросы.
Мои родители мечтали о том, чтобы их мальчик играл на скрипке и достиг успеха в точных науках. Но я оказался туп, лишён интеллекта и слуха, и пришлось отправиться по лёгкому пути амбициозных бездарностей – в журналистику, продавать свою болтливость. Тяжёлая карма (прости, девочка!) – платное словоблудие. Всякий раз чувствую на голове шапочку с помпончиком, когда приходится, по заданию редакции, натягивать штопаный шаблон на живую мысль.
Но иногда чудеса случаются. К девушке на обочине подъезжает принц на белом коне. В моём случае – старый еврей с камерой “Полароид” и русскими корнями.
Отвечая на вопрос “what were you looking for behind the iron curtain, Mr Farb?”, он написал: “Before visiting USSR I had spent 6 weeks in Romania in 1969, traveling around with my wife and 6 year old daughter in a verb beat up old van. I went there partly to see what my life would have been like if my grandfather had not immigrated from Romania at the beginning of the 20-th century. There in Romania I photographed one boy, who was a very haunting boy, and later I realized that he was a stand-in for me”.[4]
У каждого есть двойники (писал он дальше), порой сходство бывает настолько точным, что не знаешь, кого считать копией, а кого оригиналом. Кто первый? Первый кто? Мой жизненный опыт подсказывает, что оригиналом является тот, кого волнует вопрос о первородстве. По-другому я не могу сформулировать. Преследовавший меня румын на самом деле был мной, но из соседнего параллельного мира, в котором мой дед не уехал в США. Иногда мне кажется, что двойники имеют одну душу на всех – и это ещё не самая странная мысль, родившаяся в процессе занятия фотографией.
Прочитав сообщение, я почувствовал себя Диогеном, который нашёл человека.
Анна Фарб приплыла в Нью-Йорк из Гамбурга весной 1907 года с одной дочерью, неизвестным количеством чемоданов и тремя сыновьями. В этом былинном трио нас традиционно интересует самый младший – Натан. Если бы бабушка Фарб задержалась в погромной России ещё лет на десять, то никуда бы уже не уехала, и моего героя звали бы сейчас Натаном Натановичем. Был бы он пенсионер из Великого Новгорода, коллекционер старинных фотоаппаратов, всяких “Кодаков” и “Зенитов” – про него даже областное телевидение снимало ностальгический репортаж под названием “В объективе прошлого” или “Остановись, мгновение”. Какая-нибудь такая ерунда…
Но баба Аня была решительной женщиной. Взяла и умотала в Америку, четыре недели просидела в карантине на острове Эллис, откуда с утра до вечера можно любоваться статуей Свободы, пока не получила направление на жительство в Восточный Сент-Луис (штат Миссури). То самое местечко, которое Том Вэйтс в балладе “Time” воспел как безвыходную жопу мира. “You’re east of East Saint Louis” грустно подвывает Том, и сразу понимаешь, как хреново там оказаться. Россия находится значительно восточнее Восточного Сент-Луиса – это географический факт.
