Плюс один - страница 6

Главное в подобной операции – невозмутимость. Я одариваю сайентолога улыбкой пираньи. Тот теребит галстук. Принимаюсь выгружать покупки на ленту с самого дальнего от сканера конца, – всё, кроме бананов. Лента неумолимо движется вперед. Ей нет никакого дела до бананов.

– Как я устала, – говорю я.

Парнишка подскакивает.

Где бы он ни учился на кассира, должны же их были предупредить, что покупатели иногда разговаривают?

– Вчера весь день собирала мелочь для Красного Креста. Помощь голодающим. Для деток, – подмигиваю.

Он улыбается.

Поманив его ближе согнутым пальчиком, обвожу рукой свои покупки. Снизив голос почти до шепота, говорю:

– Вы не против, если я оплачу покупки пятицентовыми монетами?

Гляделки у него становятся круглыми, как у жука, и надорвавшимся голосом он выпаливает:

– Надо спросить у менеджера.

Он оглядывается в поисках кого-нибудь, хоть кого-то. Пока он отвлекся, я как ни в чем не бывало достаю из тележки бананы обеими руками. Тихонько качнувшись назад, абсолютно невозмутимо разворачиваюсь, вытягиваю руки, хватаю банан чудика за сморщенный коричневый кончик и достаю из корзинки. Тот ни черта не видит за своим журналом.

Когда мой сайентологический друг наконец оборачивается, смирившись с перспективой быть заваленным мелочью, он видит лишь меня со странной улыбкой на лице и с поднятыми руками – я выгляжу так, будто собираюсь водрузить связку бананов на голову мисс Вселенной вместо короны. Бережно кладу 10 бананов на ленту.

– Забудьте о монетах, – говорю я и достаю из бумажника полтинник. – Мне не одни крохоборы вчера попадались.

Операция «Верни банан» завершена. Мои покупки сложены в пакеты и оплачены. Задерживаюсь на минутку, просматривая заголовки в стопке газет у выхода.

Напевая мелодию из «Великого побега», выхожу из магазина с 2 пакетами в руках. На парковке на минутку наклоняюсь, чтобы поправить пакеты, пока они не ампутировали мне пальцы. Выпрямляюсь. Передо мной кто-то стоит.

Чудик. В правой руке у него яблоко. Он подбрасывает его в воздух и ловит.

– Что? – Разговаривать высокомерным тоном нас научили в педагогическом колледже.

– Не хотите ли яблочко? – Он улыбается, точно мы с ним друзья, и поднимает одну бровь.

У него хорошие белые зубы. Карие глаза, окруженные морщинками. 12 вокруг одного глаза, 14 вокруг другого. На голове солнцезащитные очки по последней моде года этак 1986-го. Можно предположить, что работает он на воздухе, – он худощав, но бицепсы и мышцы предплечий накачаны. Кожа гладкая и загорелая. На нем красная рубашка с каким-то логотипом и потертые голубые джинсы. Он выше меня на 10, ну, может быть, на 11 сантиметров. Слегка волнистые светлые волосы выглядят влажными, точно он примчался в супермаркет прямиком из душа. А может, просто вспотел? Ноздри у него слегка раздуваются.

Я не отвечаю. Опускаю пакеты и складываю руки на груди.

– Яблоко вкусное. Хрустящее. Можете взять его, только верните мой банан. – И он протягивает яблоко мне.

– Мой банан? Вы сказали: мой банан?

Он кивает. Закусывает нижнюю губу.

– А вы за него заплатили?

Он смеется, откинув голову:

– Не совсем. Но он лежал в моей корзинке.

– Опять вы за свое – мой банан, моя корзинка, – медленно проговариваю я, закатив глаза. – Этот банан принадлежал магазину, потому что вы за него не заплатили. А теперь он принадлежит мне, потому что я его купила. Корзинка тоже принадлежит магазину. Вам… ничего не принадлежит.