– Мне тоже поначалу снились подобные сны, – сказал Джон. – Видимо, сознанию тяжело перестроиться. Ничего, со временем сможешь спать спокойно.
– Главное, чтоб Ричард не начал сниться в кошмарах, – усмехнулся я.
– Не переживай. Не начнет. Он будет твоим кошмаром наяву.
– Вот спасибо! Успокоил.
Я хотел было еще немного взбодрить зайку, рассказав вкратце что у кого из игрушек сломано в процессе безобидных детских игр, и что ее примерно ждет, но тут на лестнице послышались шаги и я насторожился. Одно дело дразнить девушку и совершенно другое – стать наглядным примером для нее.
Вздох облегчения пронесся по комнате, когда в детскую вошла мама Ричарда. Тихонько напевая какую-то ритмичную песенку, она подошла к окну и отдернула шторы. Свет больно ударил по глазам, и в следующий момент повсюду заплясали солнечные зайчики. Комната наполнилась желтоватым свечением и в этом свечении, стоя лицом к нам в оконном проеме, мама казалась ангелом. Волосы отливали золотом, а из-за того, что солнечный свет падал сзади, они как будто горели. Изящная фигура казалась еще тоньше, еще невесомей. Бархат ее голоса вызывал острое желание завернуться в него, раствориться, рассыпаться на миллионы частичек, чтобы потом быть им же воскрешенным.
– Как ее зовут? – спросил я, не сводя с нее глаз.
– Глаза сломаешь! – попыталась укусить меня Лия.
– Оу, да тут запахло ревностью!
– Еще чего! – фыркнула она. – Просто не люблю, когда на женщин так откровенно пялятся.
– Это Джессика. Джессика Андерсон, – это уже голос Джона.
– Красивая…
– Красивая…
– Фррр! – кажется, зайка не любила конкуренток.
Джесс, танцуя, прошла по комнате, убирая все по своим местам. Разбросанные вещи заняли свое законное место в шкафу, карандаши были аккуратно уложены в подставку, а разрисованные листочки сложены в стопку на краю стола. Невесть откуда взявшейся тряпочкой (возможно, я просто не заметил ее в руках), мама смахнула пыль с полок и направилась к нам. Несколько безнадежно поломанных игрушек были сложены в мусорный пакет, остальные отправились в полупустой ящик, включая Бамблби и солдата. Последний оказался погребен под конструктором и парой машинок. Из ящика доносилось сопение, пыхтение и тихий мат. Он что, ругаться умеет?
Нам с пушистой занозой повезло больше. Сначала женщина взяла на руки меня. Лия шмякнулась об пол, выругалась, но следом до меня донеслось:
– Слава Богу! Наконец я спасена из лап этого мохнатого придурка.
Тем временем мама Ричарда окинула меня взглядом и заглянула в глаза. Наши взгляды встретились. Вот это зелень! Таких зеленых глаз я еще не встречал. Изумруды – и те убили бы за такой цвет. Она поправила бантик у меня на шее и погладила меня… Фраза «гладить против шерсти» неожиданно заиграла для меня новыми красками. Меня скукожило в одну большую перекособоченную мурашку. Никогда бы не подумал, что от, казалось бы, нежной ласки можно получить такие жуткие ощущения. Распушив мою шерстку, Джессика усадила меня на кровать сына и взяла в руки зайца. Проделав то же самое с ней – Лия шипела как уж на сковороде – она ткнула пальцем ей в живот.
«Я тебя люблю».
Женщина улыбнулась, за что была послана зайцем в очень далекие дали без попутного ветра. Поправив игрушке уши, Джесс усадила ее между моих ног, сделала шаг назад, любуясь на нас, после чего взяла тряпку и вышла из комнаты.
Я расхохотался, за что был послан вслед за мамой Ричарда все с тем же «ветром в харю».
