Читать онлайн Екатерина Ивицкая - Плывущие облака. Тени старого леса

Прохладный осенний ветер ворвался на террасу и внес с собой вереницу золотистых и кроваво-красных кленовых листьев. Подобные шалости своей стихии Кагеро́1 всегда воспринимала с улыбкой. Усмехнувшись, она поднялась с низкой кровати и лениво потянулась за кейоги2, брошенным рядом. Мужчина, лежащий на другой половине просторного ложа, не пошевелился, даже когда ветер решил перебрать его растрепавшиеся по простыне волосы. Один чуть заметный жест тонкой изящной руки – и порыв обогнул кровать и поднял вихрь среди бумаг на столе. Кагеро покачала головой и выгнала решившую похозяйничать стихию за пределы дома.

Завязав пояски хакама3 и закрепив катану за поясом, она подошла к разбросанным по полу хрупким листкам бумаги. Несколько пассов – и все они оказались в ее руке. Кладя стопку обратно на стол, Кагеро мельком скользнула взглядом по словам, начертанным на верхнем… На мгновение замерев, она мотнула головой, отгоняя наваждение, а затем поднесла бумагу поближе и прочитала уже внимательно:

«Еще месяц, и наша стрекоза будет полностью зависеть от моих ласк и желаний…»

Время, казалось, замерло для Кагеро. Она так и осталась стоять, пытаясь осознать прочитанные слова.

«Наша стрекоза будет полностью зависеть от моих ласк…»

Она думала, что играет с ним, а на самом деле все складывалось по его правилам…

Кагеро попыталась вспомнить хоть что-то, подсказывающее ей, кто мог бы быть адресатом этого послания. Она встретила Не́ко4 среди учеников мастера Цуру́ги5, и он был единственным, кто отказывался воспринимать ее как воина. Для Неко она всегда была женщиной – желанной и беззащитной. Сколько бы раз она ни скрещивала с ним меч в учебном поединке, он всегда давал ей понять, что никогда не воспользуется своей силой в полной мере. Его поведение настолько бесило Кагеро, что, увлекшись этим чувством, она не заметила, как он сумел возбудить в ней и другие эмоции.

Теперь было понятно, что та их встреча в лесу, перепалка, поединок, переросший в бурное выражение страсти, не были случайными. Кто-то желал приручить ее, подобраться поближе…

«Еще месяц…»

Кагеро скомкала листок бумаги, пальцами впиваясь себе в ладонь, позволяя остальным записям разлететься по полу.

Они встречались полгода – не часто, раз-два в десять дней. Всегда в его доме и никогда в ее. Никто из его слуг не знал о визитах – стрекозы весной и летом часто порхали с цветка на цветок. После смерти Са́ме6 прошло больше двух лет, и Кагеро казалось, что ее раны медленно начали заживать. Неко был ласков, нежен… Он давал ее телу то, в чем оно так отчаянно нуждалось: заботу и тепло. Кагеро часто сидела в его объятиях, наблюдая за заходом солнца. Просто чувствуя телом уверенную и сильную мужскую руку, обвивающую ее талию. В эти моменты она снова начинала дышать полной грудью. Жить…

«… будет зависеть от моих ласк…»

Да, возможно, еще немного – и Кагеро подпустила бы Неко настолько близко к себе, что вырвать из сердца его было бы сложно. Но сейчас она еще находилась в том пограничном состоянии, которое без особой боли давало ей возможность принять любое решение.

Кагеро настолько погрузилась в раздумья, что не заметила, как Неко тихо встал, накинул на плечи кейоги и молча обнял ее за плечи, привычным жестом прижимая к своей груди.

Возможность взглянуть на сложившуюся ситуацию с другой стороны подняла из памяти Кагеро то, о чем она уже два года пыталась забыть. Ее уже держали вот так вот за плечи, прижимая к себе и не давая пошевелиться…

Кагеро невольно опустила взгляд на пальцы Неко и похолодела от ужаса: небольшой, чуть заметный и теперь говорящий так много шрам пересекал основание большого пальца… Она теперь видела его так же ясно, как и тогда, два года назад.

Их было двое, скрывающих свои лица под длинными платками. Оба в черном. Один держал ее, а другой медленно убивал безоружного Саме: отсеченная кисть, вспоротый бок, пальцы…

Кричать и звать на помощь она больше не могла – сорвала голос, и болевшее горло могло издавать лишь стоны и всхлипы. Вырываться – тоже.

– Смотри же на него, смотри! – шипел тот, что держал ее.

Когда она попыталась отвернуться, он до боли вцепился ей в волосы и заставил не отводить взгляд… Единственное, что она успела заметить, так это шрам. Тот же самый шрам, что и сейчас пересекал держащую ее кисть.

А когда последний взмах меча отправил истерзанного Саме к Повелителю душ, эти же самые руки с силой толкнули ее на то кровавое месиво, что осталось от любимого мужа. Несмотря на пережитый ужас, она успела выставить перед собой руки, чтобы не упасть на живот, в котором уже несколько месяцев билось сердце ее сына. Если бы это его спасло…

– Что-то случилось, солнышко? – ласковый голос Неко вернул ее в реальность.

Ответ был молниеносен: Кагеро вырвалась из объятий, отступила назад и приставила кончик стремительно обнаженной катаны к его горлу. Неко не придал этому никакого значения, а только усмехнулся и попытался отвести лезвие пальцем. Рука Кагеро не пошевелилась, и Неко, чуть нахмурившись, слизнул с пальца струйку крови.

– Кто тебе платит за то, что ты со мной спишь? – спросила Кагеро чуть дрогнувшим голосом, пытаясь совладать с липким и холодным ужасом, в котором она чуть не увязла, вспоминая прошлое.

Неко бросил короткий взгляд на ее левый кулак, в котором был зажат лист бумаги, и сразу преобразился – из заботливого любовника в расчетливого воина.

– Имя… – По его шее потекла струйка крови.

– Ты не сможешь перерезать мне горло, – с издевкой ухмыльнулся он, даже не думая применять магию для того, чтобы обезоружить угрожающую ему женщину.

Кагеро некоторое время продолжала смотреть ему в глаза, затем отвела меч в сторону.

– Ты прав… – Тонкое и острое лезвие описало полукруг и с хрустом, проламывая позвонки, вспороло ему живот. – Перерезать тебе горло было бы милостью. Такую смерть ты не заслужил.

Капли крови разлетелись веером и казались черными на светлых простынях. Полупарализованный Неко с воем, захлебываясь кровью, рухнул к ее ногам.

– Ты думал, я так и не узнаю тебя. – Кончик катаны был все же устремлен в его шею, хотя сопротивляться Неко уже не мог. – Ты умрешь быстрее Саме, но не намного легче…

Кагеро стояла над бьющимся в агонии телом и вместе с каплями крови, стекающими по желобку катаны, отсчитывала удары сердца.

Кап-кап… тук-тук… кап…

Резкий поворот кисти – и остатки капель слетели с лезвия. Медленно заложив меч в ножны, Кагеро выпрямилась, осмотрелась и, убедившись, что ничего не выдаст ее присутствия, исчезла привычным путем, оставив мертвого Неко полуголым лежать посреди комнаты.

***

Татега́ми7 вернулся уже в сумерках. Он хотел было пройти в дом, как вдруг заметил на темной террасе фигурку дочери. Чуть помедлив, он поднялся по ступеням и опустился рядом. Неестественно прямая спина, замерший взгляд, сжатые в кулаки пальцы дали ему понять, что что-то стряслось. Он не начинал разговора, только мягко коснулся ее плеча. Кагеро вздрогнула, а затем, не поднимая глаз, чуть обернулась и уткнулась лбом ему в плечо.

– Я не плачу, – тихо произнесла Кагеро, отвечая на незаданный вопрос.

– Глаза твои пусты, но я слышу, как переполнено слезами твое сердце…

– Мой мальчик отомщен, – она выпрямилась и посмотрела на отца. – Сегодня я убила одного из них. Второй тоже не уйдет от моего меча.

Редкие капли дождя застучали по крыше террасы, а затем внезапно разразился ливень. Ветер за мгновение нагнал тучи, и хрустящие кленовые листья прибило к земле. Кагеро поднялась на ноги и спустилась по ступеням во двор. Распустив по плечам волосы, она стояла под проливным дождем, смывая с себя кровь убийцы нерожденного сына. Небо плакало вместо нее, очищая ее сердце от душивших рыданий. Прогремевший почти над домом раскат заставил Татегами вздрогнуть, а маленькую Кицуне́8 – проснуться, заплакать от испуга и выбежать босиком на террасу. Плач дочери привел Кагеро в чувство. Взмах рукой – и ливень закончился так же быстро, как начался. Убрав с лица мокрые пряди волос, Кагеро вернулась на террасу, присела и крепко прижала Кицуне к груди.

– Не бойся, все будет хорошо, – произнесла она и зарылась лицом в растрепанные локоны девочки. – Все у нас с тобой будет хорошо, моя милая…

Кицуне, обняв мать за шею, перестала всхлипывать, и в воцарившейся тишине до Татегами все же донеслись слова, слетевшие с губ распрямляющей спину Кагеро:

– И назад пути у меня больше нет…

Прошло десять лет…

Тонкий аромат цветущей вишни просочился через открытое окно и окутал просторную светлую комнату в доме госпожи Кагеро, правительницы небольшого, но процветающего княжества на Сейто́9. На низком массивном столе стояли чайные приборы и несколько пиал, а над глиняным чайником вилась тонкая струйка пара, по которой можно было понять, что в доме все готово к трапезе. На циновках сидели двое: отец княгини целитель Татегами и ее четырнадцатилетняя дочь Кицуне. Седовласый мужчина был подобен своей звериной сущности – роскошные волосы походили на гриву льва, а легкий блеск в глазах, появлявшийся, когда он кидал взгляд в сторону жилых комнат, не давал усомниться в том, что философское ожидание – обманчиво. Если Татегами сидел на циновках не шелохнувшись и был в любой момент готов «к прыжку», то его внучка, как непоседливый лисенок, находилась в постоянном движении, и казалось, что усидеть несколько мгновений на одном месте – для нее непосильная задача.

– Мама снова опаздывает к обеду! – недовольно произнесла девушка, запуская пальцы в чуть отливающие медью волосы и в очередной раз устраиваясь поудобнее на циновке.

– Значит, у нее есть на то причины, Кицуне, – с мягкой улыбкой ответил Татегами, кинув в то же время еще один беспокойный взгляд в сторону дверного проема. – Мы уезжаем завтра, необходимо удостовериться, что за время нашего отсутствия ничего не произойдет. И я думаю, тебе следовало бы сесть прямо, – в его голосе зазвучали настойчивые нотки. – Твоей матери не понравится, если она увидит, что ты сгорбилась, как старая осина во дворе.

– Ну, мама же не видит, а ты ей не скажешь… Правда?

Кицуне хитро прищурилась, а Татегами в ответ покачал головой, показывая, что не одобряет подобных манипуляций своим отношением к внучке, однако ничего поделать с собой был не в состоянии: Кицуне действительно могла добиться от деда выполнения самых невообразимых капризов. Но буквально через минуту девушка резко выпрямилась: в комнату стремительно вошла та, о которой говорили. Длинные черные волосы, развевающиеся в такт жесткому шагу, недовольно сведенные на переносице тонкие брови, легкое раздражение во взгляде давали Кицуне понять, что сегодня не стоило добавлять к проблемам матери несоблюдение бытовых правил.

– Отец, Кицуне, простите за опоздание, меня сначала задержал Ринкусу́10 – нашел брешь в защитном заклинании, затем Карасу́11 – принес письмо и какие-то бумаги от Незу́ми12. Дядюшке, видите ли, что-то от меня срочно понадобилось. И именно сегодня!