Читать онлайн Лесли Лорейн - По чужой дороге

Апрель, 2002г

Саша Тарасова никак не могла заставить себя протянуть руку к ненавистному будильнику. Из открытого окна тянуло сквозняком, по полутёмной комнате бесцеремонно разгуливал колючий холод. Покидать тёплый кокон одеяла не хотелось до слёз, но бьющий по ушам механический лязг настырно разносился по всей округе и наверняка уже разбудил соседей сверху. Такой мощный мозгозвон воскрес из хлама после того, как девчонка четыре раза подряд проспала в школу, не слыша писка маленьких китайских часиков. Не на шутку рассерженная мама, недолго думая, без сожаления избавилась от бесполезной безделушки, монотонно убаюкивающей и без того не слишком-то организованную дочь (хотя, если честно, где-то вдалеке, сквозь глубокий сон, слышалось тихое, ненавязчивое пиликанье, но действовало оно в обратном направлении, и веки смыкались ещё плотнее). В пыльных залежах кладовой отрыли старый советский будильник, верещавший так, что обычно девчонка бодренько подскакивала вместе с одеялом, лишь бы быстрее отключить чересчур громкий, раздражающий нервы звук, но этим утром на исходе апреля что-то пошло не так.

Ну, пожалуйста, ещё минут десять хотя бы…

Нет, сам он не заткнётся…

Наконец она на секунду выскочила из укрытия, стремглав нажала на боек звонка и ещё быстрее устремилась обратно, успев за короткий миг замёрзнуть окончательно. Драгоценное тепло моментально покинуло с трудом согретую телом постель, и девчонка, стараясь тщательнее укутаться, беспокойно ёрзала на смятой льняной простыне.

И зачем я только окно оставила открытым, теперь такая холодрыга. Прямо не квартира, а какая-то ледяная избёнка.

В памяти всплыли картинки из книжки народных сказок, которую папа читал в детстве.

А с закрытым окошком не выветрился бы сигаретный дым. Отец запах учует – скандал закатит катастрофический. Пойдут клочки по закоулочкам.

Николай Петрович – отец Саши, в жизни своей сигареты в руках не держал, а от запаха табака задыхался. Человек, имевший неосторожность рядышком с Тарасовым закурить сигаретку и выпустить серый ядовитый дымок, вмиг превращался в злейшего врага всего человечества, окружающей природы, вселенной и множества одушевлённых и неодушевлённых предметов, начиная от лошадей и заканчивая комнатными обоями, которые под губительным действием никотина некрасиво желтеют, не выдерживая варварского отношения. Варианты несчастных предметов и существ, подвергавшихся опасности никотиновой угрозы, менялись в зависимости от настроения отца и от новостей, поразивших его за день. Иногда доводы казались нереальными, например, что в табак добавляют амбру – рвоту кита или цианистый водород, который использовали во время войны фашисты с целью геноцида. В пример приводилась бабушка, мирно отдыхавшая на балконе в тёплые летние месяцы, повязывая шарфики и шерстяные носочки на зиму любимым внучкам, в то время как её беспечный сосед, проживавший тремя этажами ниже, легкомысленно дымил в распахнутое окно. Не чуявшая беды пожилая женщина, поневоле став пассивным курильщиком, получила рак лёгких и умерла в страшных мучениях.

– А ведь она даже не курила сама! А сосед её и того хуже…

Николай Петрович делал в этом месте страшные глаза и, не договорив фразы, с любопытством ждал реакции невольного слушателя. Заинтригованный курильщик всегда с нетерпением ожидал продолжения истории, но концовку повествователь так и недосказывал. Вымученно вздыхал, затем печально отводил глаза в сторону, что создавало впечатление полного трагизма ситуации. Весь вид намекал – мужчину, погубившего себя и хоть косвенно, но повинного в чужой смерти, постигла такая жестокая участь, что вслух даже вымолвить страшно.

При прочтении поучительной лекции имели значение: пол курильщика, возраст, род деятельности. Конечно же, самые шокирующие доводы предназначались для прекрасного пола. Отец всегда был готов отчитать за курение и привести в изобилии имеющиеся аргументы в пользу отказа от чёртовой зависимости. Бывало, при очередном знакомстве у Николая Петровича просыпалась искренняя симпатия к новой персоне, человек даже соответствовал его представлениям о настоящем хомо сапиенсе, но один лишь намёк на пагубную привычку сводил на нет всё хорошее впечатление, а авторитет опускался до уровня плинтуса.

Откуда у отца такая нелюбовь к сигаретам, Саня (так Сашу кликали друзья-знакомые) не представляла, но понимала – нарываться точно не стоит. Потому и не закрыла окно на ночь. Пускай вся комната вместе со скудным содержимым покроется корочкой мохнатого инея, да и сама дурёха пусть посинеет от холода, продрогнув до молодых костей, – сама виновата, лишь бы папаня ничего не заподозрил. Отец и мать трудились в ночную смену, вот и позволила себе дочь вольность, но к приходу родителей ничто не должно выдавать, чем она тут занималась.

Подняться с постели и закрыть окно мешал не только холод, без боя захвативший спальню, но и страшный недосып. Веки тяжёлым грузом опускались на сонные карие глаза, мозг отказывался воспринимать реальность. Разумеется, девчонка могла бы проснуться бодрой и жизнерадостной, если бы легла спать вовремя, но увлёкшись остросюжетной фантастикой, позабыв о времени и о необходимости позарез выучить биологию, погрузилась в сновидения почти в два часа ночи. Правда, перед тем как вырубиться, Саня всё-таки приступила к изучению параграфа, но, как назло, именно в это время тело налилось смертельной усталостью, в зрачках зарябило от перенапряжения, а уже через пару минут навалился глубокий сон. И вообще, она не виновата в том, что антропогенез оказался не таким интересным, как путешествия по галактике, иначе её и до утра невозможно было бы от учебника оторвать.

Собрав волю, отказывающуюся просыпаться вместе с хозяйкой, в слабенький девичий кулачок, с натянутым по самую макушку одеялом Саня босыми ногами прошлёпала к окну. На подоконнике небрежно валялась добитая накануне пачка сигарет, послужившая напоследок пепельницей, припрятав внутри себя пару окурков. Когда, наконец, створка деревянного окна с грохотом плотно захлопнулась, а источник утренней свежести перестал проникать в комнату, девчонка снова повалилась на постель.

Что за дурак придумал сегодня идти в школу? Завтра вторник, первое мая, два дня будут выходными, неужели жалко было и понедельник сделать выходным днём? Мне было бы не жалко. Пусть бы люди отдыхали целых четыре дня себе на здоровье…

Подниматься и идти в школу не хотелось прямо до изнеможения. К тому же нешуточное волнение вызывала встреча с биологичкой и по совместительству классным руководителем 11 «В» класса, в котором, собственно, и обучалась Тарасова. Саня знала наверняка, Тамара Михайловна держит на неё зуб и сто процентов испортит предпраздничное настроение, вызвав к доске.

На прошлом уроке удалось отмазаться от двойки за невыученный пункт параграфа. Пожарная инспекция устроила внеплановую проверку. Включив сигнализацию, уполномоченные и директор школы стояли на первом этаже почти семидесятилетнего учебного заведения, ожидая дальнейших действий учителей и учеников в непредвиденной чрезвычайной ситуации. Требовалось оценить учебно-тренировочную эвакуацию, выявить нарушения. Неизменный в течение многих лет директор школы Яков Геннадьевич тогда весь взмок в ожидании действий своих подопечных. Страшно не хотелось опозориться перед инспекторами. Хотя школа №14 значилась далеко не первой в списке учебных заведений, подлежащих проверке, и конечно же, главу уже предупредили о том, что надобно достойно подготовиться. В классах быстро повторили правила поведения при возникновении пожара, но всё равно тревожно как-то было директору, мало ли что.

В тот самый момент, когда Тамара Михайловна вызывала Тарасову к доске, прозвучала пожарная тревога. С облегчением вздохнувшая Саня традиционно в таких случаях произнесла:

– Ну вот, пятёрка сорвалась, – и будто и впрямь по-настоящему печальными глазами оглядела одноклассников и учителя.

Биологичка строго посмотрела на часы и, с жалостью понимая, что Тарасовой сегодня сказочно повезло, уверенно произнесла:

– Не переживай, Тарасова, успеешь ответить, время ещё есть, тебе хватит. А нет, так на следующем уроке с тебя первой начнём и тобой закончим. Две пятёрки получишь.

Волнения директора оказались напрасными, дети без паники вышли на улицу, давки и шума не создали. Вот только проблемой оказалось – завести их назад в школу. Так как проверка началась за десять минут до конца урока, практически все учителя не успели задать домашнее задание. Обрадованные школьники не торопились возвращаться в храм науки и грелись на апрельском солнышке. Кто-то побежал в магазин, кто-то покурить, а десятиклассник Миша Троценко пошёл домой, вспомнив, возвращаться – плохая примета.

Теперь никакое чудо не поможет. Оторвётся биологичка на мне по полной программе, ещё и дополнительные вопросы задаст. А я даже не дочитала параграф. Лучше бы два раза по геометрии к доске вызвали.

Саня обречённо закатила глаза к потолку.

И вдруг девушка резко подскочила на кровати и, с досадой хлопнув себя по лбу, громко, будто обращаясь к невидимому собеседнику, произнесла:

– Так ведь в школу сегодня не к восьми часам, а к девяти! Как же я забыла будильник завести не на семь утра, а на восемь. Ведь можно было ещё целый час спокойно спать!

От такого разочарования сон сразу улетучился. Тело разгорячилось от обиды на саму себя и на свою дырявую голову. Саня резко откинула одеяло, надела халат и отправилась на кухню. Заглянув в холодильник, она нашла там только гречневую кашу. Котлеты были съедены вчера, а одну крупу жевать не хотелось. Зато в доме всегда было полно хлебобулочных изделий: хлеб, батоны, булочки или сушки, а ещё рогалики с повидлом, помадки, иногда пирожные и по праздникам, естественно, торты. Такое изобилие объяснялось просто – родители работали на хлебозаводе. Познакомились там же, кстати, на работе. Отец – пекарь-мастер, а мама – формовщик теста.

Николай Петрович обожал свою работу, комбинат, коллектив и сам хлеб. Он считал производство хлеба своим призванием и одним из самых важных стратегических производств в мире. Хлеб отец почитал сильнее мяса. Хотя пельмени тоже очень уважал, находя этот союз мяса и хлеба идеальным. Не поверите, он как собственным ребёнком гордился выпускаемой продукцией и всегда с радостью принимал нововведения.

– Слышали, новые булочки с изюмом «Ладушка» на линию выводят в марте? Вот красота, вот радость-то! Как же здорово, что работа у нас кипит, значит, живы мы! Значит, и дальше жить будем! А вы знаете, скоро печи будут такие, что с компьютера ими управлять можно будет? Вот прогресс! Вот цивилизация! – Всё отца восхищало в деле любимом, и так многому хотелось научиться собственноручно.

А вот Саню этот хлебный рай так не восхищал. Именно хлеб и его производные она винила в своём лишнем весе. При невысоком росте молодая девушка имела довольно заметные лишние килограммы. По собственным подсчётам их было около восьми. Хотя она не особо зацикливалась на внешности и, несмотря ни на что, считала себя красавицей, но всё же в глубине души мечтала стать стройнее. Может, дело во всеобщем помешательстве на модных стандартах? Раздражающие параметры худосочных барышень сводили с ума. Ты можешь быть черноволосой бестией или белобрысым ангелочком, и даже выкрашенной в кислотно-фиолетовый провокационный цвет рокершей с выбритыми висками и пирсингом в носу – но ты должна быть худой. Хочешь, носи короткие, взъерошенные волосы или длинные по пояс, собранные в тугую русскую косу – но ты должна быть худой. Выбирай гардероб согласно современным тенденциям или наплюй на чужое мнение, и надевай только то, что душеньке угодно, – дело твоё, но ты обязана быть худой.