По дорогам - страница 17

“Мой последний урожай автостопнутых” – прочел я на клочке бумаги, приложенном к фотографиям.

Я вытряхнул пакет на стол. Оттуда вывалилось штук двадцать полароидных снимков. Портреты поясные или по грудь. Строгие. Простые. Ничего лишнего. Сделанные в первую очередь для того, для чего делаются все портреты на свете, – чтобы сохранить на память. Спасти от забвения.

Я сосчитал лица. Пятнадцать одиноких мужчин. Четыре пары. Три женщины. Я попытался вообразить автостопщика рядом с ними. В тесном пространстве автомобиля.

Я подумал: интересно, где он находился, когда фотографировал. На дорожном указателе я заметил черные заглавные буквы: шатобриан. На другом прочел: ла-флеш. Еще на каких-то снимках узнал нормандских коров, пляж Динана, сланцевые крыши Морбиана. Леса с порыжелой осенней листвой.

Я мысленно видел, как он стоит напротив каждого из этих людей, слышал слова, которые он произносит, щелкая затвором фотоаппарата. Как он вдруг требует внимания, просит улыбнуться. Или нет, скорее ничего не требует, ни внимания, ни улыбки, а наоборот, внезапно сам провоцирует и то и другое, добивается и внимания, и улыбки в нужный момент с помощью какой-нибудь выходки, нелепого жеста. Шутки, намеренно грубоватой, точно рассчитанной на то, чтобы их развеселить.

Я посмотрел на женщину в бирюзовой флисовой куртке: лет пятьдесят, светлые волосы, кожа, раскрасневшаяся от горного холода, полноватые руки на руле. Улыбка дальнобойщицы из Восточной Европы. Она подняла большой палец, как бы говоря: dobro, супер.

Я подумал, что когда-то был бы счастлив оказаться с ними в машине.

Вспомнил себя, охваченного этим энтузиазмом, этим азартом.

А потом с грустью осознал, что он во мне почти угас. Что я задвинул его на задний план.

Я больше не завидовал автостопщику. Если эти снимки задевали меня, затрагивали за живое, то не потому, что у него хватало духу делать нечто, на что у меня теперь кишка тонка. А потому, что его запал не иссяк. Потому что он все еще этим занимался.

Я будто слышал, как он мне говорит: смотри. Смотри, это по-прежнему существует. Смотри, мой кураж не слабеет. Смотри, моя бесшабашность никуда не делась, я все такой же, и проходящие годы никогда этого не изменят.

Я снова взялся за работу. Не хотел больше терять ни минуты до возвращения автостопщика.

Я встретил его на следующий день, ближе к вечеру. Он мирно брел вдоль реки. Со счастливым видом. Усталым, но счастливым.

Я не смог разглядеть, насладился ли он моим удивлением. Была ли внезапность его возвращения преднамеренной? Специально рассчитанной ради этого момента. Чтобы в очередной раз поразить меня.

Мы пошли выпить.

Он рассказал мне про свое ночное возвращение, про путь из Амьена в Монтелимар на двух машинах.

Один мужик – больше пятисот километров. Инженер-компьютерщик. Симпатичный. Потом целый час, а то и больше пришлось киснуть на заправке под Оранжем. На жутком холоде.

Наконец машина с подростками, почти что детьми, вытащила его оттуда.

Ты бы их видел! Трое ребят в спортивных костюмах. Волосы все в геле, с масляным блеском. Лет пятнадцать. Шестнадцать самое большее. Восемнадцать с натяжкой тому, кто за рулем. Да и то…

Он отхлебнул пива и иронически покачал головой.

Сначала они только чуть-чуть опустили стекло. Я был настойчив. Спросил, куда они едут. Они проорали: в Марсель. Но в Марсель по другой дороге. Они заржали. Ну дает, сказал водитель. Слыхали, парни? Выходит, мы не туда едем. Спасибо, что ты тут, мужик, а то бы мы без тебя пропали. Он оглядел меня с головы до ног, задержался на моих горных ботинках и уставился на них с глубочайшим презрением. Ладно, будешь садиться или нет? Не хватало еще тебя ждать. Я запрыгнул. Больше они мне ни слова не сказали. Только смотрели, как взлетала стрелка спидометра. Зашкаливала за сто восемьдесят. Обычно я записываю телефоны, адреса, сказал он со смехом. Тут я даже имен у них не спросил. Вжался в кресло и молился.