Правда, подобные иллюзии при столкновении с действительностью быстро скукоживались и опадали вниз, бесславно там загибаясь. И стоял среди всего этого палого иллюзорного великолепия ошарашенный Дмитрий Константинович, стоял и глазами хлопал.
А вот совсем неподалёку хлопал крыльями здоровенный чёрный ворон, который явно собирался вдоволь повиться над головой незадачливого неотца-немолодца.
– Тань, пошли уже! – поторопил Татьяну её спутник, ворона прекрасно видевший, – Чего тут мёрзнуть?
– Да, Юр, пошли! – Татьяна чуть усмехнулась, глядя, как Уртян галантно предлагает ей взять его под руку, но игру приняла.
Дмитрий Константинович смотрел вслед дочери, которая удалялась под ручку с каким-то хлыщом ненатурально-киношной внешности – у кого ещё могли быть янтарные глаза при чёрной шевелюре? Мозг у Серебрянова работал как-то со скрипом – видимо, от потрясения, впрочем, через пару секунд выяснилось, что скрипит вовсе не его центральный отдел нервной системы, а ветка над головой.
Машинально задрав голову, Дмитрий Константинович сдавленно выругался и поспешно отскочил в сторону от приличного количества мокрого снега, рухнувшего сверху и противно забившегося за воротник.
– Кррра! – каркнул ему прямо в лицо здоровенный чёрный ворон.
– Пшёл! Кыш! Кыш отсюда! Развелось помоечников!
– Тут вы прравы! – откуда взялся этот черноволосый и черноглазый мужчина, Дмитрий так и не понял – вроде, он только что в полном одиночестве стоял среди небольшого заснеженного сквера.
А между тем, незнакомый мужчина продолжал:
– Прричём, вот что обидно… эти самые помоечники пррячутся под моррдами прриличных на вид людей!
Звучало это как-то оскорбительно… как-то опасно, что ли… Это в дочке Дмитрий Константинович не разбирался абсолютно, знать её не знал, да и узнавать по-настоящему не собирался, кто уж там будет всматривается в богатый внутренний мир робота-пылесоса и скороварки в одном лице? Зато на обеспечении собственной безопасности Серебрянов собаку съел, прекрасно ощущая, когда пора уносить ноги!
Он бы и сейчас это сделал, да вот только никто ему этого не позволил – клацнул перед лицом здоровенный чёрный клюв, прошлись по густой шевелюре когти, Дмитрий панически отшатнулся, только вот направление выбрал очень уж неудачное – самое неудачное изо всех!
Он невольно оказался совсем близко к темноволосому худощавому типу с резкими чертами лица и до странности чёрными глазами. Такими, что казалось, в них радужки нет – один бездонный зрачок.
Собственно, зацепившись взглядом за эти зрачки, которые почему-то казались опаснее дула пистoлетa, Дмитрий Константинович и замер.
– Ты как последний кукух, выкинул Татьяну из гнезда, когда она была ещё беспомощным птенцом, и выкинул потому, что не хотел даже со своей крровью делиться комфорртом, удобством и свободой?
– Да, – признался Дмитрий, неотрывно глядя на говорившего.
– Так вот теперь она летит со своим ветрром, и тебе её не догнать и не поймать. Ты для неё не отец! Ты больше никогда и ни по какому поводу не появишься на пути у Татьяны! Не будешь ей звонить, писать, искать её! – негромко велел ему черноволосый. – Понял?
– Да! – мелко закивал Серебрянов.
– Ну, а рраз понял, можно и позабавиться… – хрипловато расхохотался черноволосый, – Врран! Лови кукуха, твоя очерредь!
***
Москва – город огромный, людей много, соответственно, и чудаков хватает – кого только не увидишь на московских улицах, но странный тип, который бегал кругами по скверику, хватаясь за голову, то и дело размахивая руками, будто он кого-то отгоняет, и вереща:
