— Плохой след. — Старик нахмурился.
— Вы его знали? — удивилась я.
— Видел. — Дед перевел взгляд в пространство. — Послушайте моего совета, не суйтесь к Илие с этим. — Он указал на дневник в руках у целителя.
— Почему? — спросил парень.
— Потому что после ухода постояльца с желтой тетрадью его единственная дочь Алика понесла.
Я почесала нос, парень допил чай и поставил кружку, особого впечатления новость не произвела. Это же нечисть, тут за неверность или беременность «в девках» никогда камнями не забрасывали.
— Мое дело предупредить. — Смотритель встал. — Неприятностей с северниками мы не ищем, но если уж припрет, прятаться не станем.
Предупреждению мы не вняли и уже через десять минут стояли перед домом с ажурными коваными решетками. Желтая тетрадь была предусмотрительно убрана в рюкзак. Ворота гаража, пристроенного к дому, открылись, и мы увидели гвоздаря.
Позади кузнеца, там, где должна стоять машина, располагалась мастерская. Пылала жаром печь, в длинных мускулистых руках кузнец держал отнюдь не кузнечный молот, а рычаг современного механического пресса. Шишковатый череп повернулся в нашу сторону. Одного взгляда хватило, чтобы понять, почему Илие не стоит напоминать о визите Тура Бегущего. Он был робазом. Родами погибла его мать, его жена, а вот теперь и дочь. Ее убил плод, что оставил в ней путешественник, остановившийся в его доме на ночь. Еще один род, принимающий смерть от своих детей: либо при рождении, либо после их совершеннолетия. Дочь не доросла до того, чтобы поднять руку на отца, но зацвести для мужчины — успела вполне.
— Убирайтесь, — высказался Илия, снова повернувшись к прессу.
— Уже предупредили, — процедила змея и без всякой опаски зашла в мастерскую.
— Не буду говорить о Бегущей твари. Судьбу переписать надумали? Без меня. — Робаз опустил пресс в форму. — Заявится Тур, шею сверну.
Я видела робаза второй раз в жизни, и, в отличие от работающего у Седого в гараже, этот был образцом красноречия.
— Да, низшие в помощь, — криво улыбнулся целитель. — Мы тоже не особо хотим о нем говорить.
— Расскажите о нехорошей ночи, — попросила я, откидывая мокрые волосы назад. — Той, что была накануне.
Пресс с шипением поднялся, длинные обезьяньи руки напряглись и разжались.
— Бывают такие ночи, мало ли,— пробормотал Илия. — Сны дурные налетят и сгинут.
Я вошла следом за змеей. Илия посмотрел на меня маленькими темными глазками, нахмурился и по-звериному тряхнул головой. Но спрашивать о том, что в компании целителя и нелюдя делает человек, не стал.
— Ночи? — услышала главное змея. — Ночь, когда деревья шагнули вперед, была не одна?
— Уходите, нечо бабские сказки повторять. — Кузнец вытер руки и потянулся к молотку на стене, разных железок вокруг висело в избытке. — Не то пески вернутся. Ну, — робаз повысил голос, — пошли прочь!
— А вот это уже интересно. — Целитель оглядел пустынную улицу, вопреки всякой логике разговор с кузнецом вызвал в нем воодушевление. — Вы слышали, ночь была не одна?
— Не глухие, — проворчала Пашка. — Что он имел в виду, говоря, что пески могут вернуться? — В первый раз я видела, как ей стало не по себе. — Это ведь магия Простого демона.
— Логично, вы не находите? — остановился парень, подбирающееся к горизонту солнце сделало его кожу смуглой и словно бы припорошенной пылью. — У кого собрано больше всех артефактов ушедших? Кто чаще других брал их в руки?
