За жухлыми столиками никого не было, только миссис Клара Хольм. Женщина с большим сердцем, и размером одежды, протирала чистые бокалы, стоя за барной стойкой.
– Как проходит день? – дружелюбно поинтересовался Эрик, устроившись на высоком стуле.
– Ты первый, кто сегодня к нам пожаловал, – печально улыбнувшись, ответила миссис Хольм, поправив русый пучок на голове.
– Еще не вечер! – подбодрил ее Эрик.
Именно к вечеру к Хольмам сбегается оставшийся народ Тихой Долины.
– А Ноа здесь? – спросил он у миссис Хольм, глядя как она собирается вытирать пыль там, где ее не было.
– Ноа придет позже. Принести что-нибудь? – тут же спросила она, едва договорив предыдущее предложение. По женщине было видно, как ее распирает хотение занять себя чем-нибудь полезным.
– Оладьи, – быстро подумав, ответил Эрик.
На самом деле ему вообще ничего не хотелось, он заказал оладьи только из вежливости к миссис Хольм. Так же из вежливости, он стал пропихивать их себе в рот. Они были вкусными, как всегда, однако есть – совсем не хотелось.
В ожидании Эрик наблюдал через панорамное окно кафе, как пасмурное небо постепенно заполняется пугающей чернотой. На улице стало темнеть, как будто наступает вечер, хотя до заката еще было почти семь часов.
Опередив сильный ливень на несколько секунд, приятель Эрика Ноа, пожаловал в по-прежнему пустующее заведение. Он был чем-то взвинчен и расстроен. Эрик сразу догадался, что всему виной Алис. Местная красавица, и не более – по мнению Эрика.
Он совсем не понимал своих ровесников, играющих в игру «Я тебя люблю». Эрик уверен, что это чувство им попросту не под силу, и что режущие слух сладкие фразочки – проявление детства, от которого они так яростно открещиваются.
Как выяснилось позже, Ноа расстался с Алис. Она бросила его, ради парня по имени Вильгельм.
– Какое дурацкое имя! – обиженно ворчал Ноа. Когда он злился, то становился еще смешнее. – Кого сейчас вообще называют таким именем?
– Вообще никого! – поддакивал Эрик, лишь бы утешить приятеля.
– Что я не так сделал? – удрученно, вопросил Хольм.
– Ты все делал так! – продолжал Эрик.
– Да! Я все делал так!
– Да!
– Это она плохая!
– Она!
– Не я.
– Не ты!
– Да хватит тебе! – раздраженно вскрикнул на своего друга, Ноа.
– А что? Я всего лишь говорю то, что ты хочешь услышать, – Эрик перестал паясничать, и начал вести себя более серьезно.
– Я хочу услышать то, что ты на самом деле хочешь мне сказать, – уже более спокойно, говорил Ноа.
– Да ладно. Я уже говорил, но ты не хотел слушать.
Приятель ничего не ответил. Он опустил голову, и запустил пальцы в волосы, такие же русые, как и у его матери.
– Неприятно? – спросил Эрик, виня себя в бесчувственности, глядя на друга.
– Еще как…
Дождь, под сопровождение оглушающих ударов грома, так сильно бил по окнам, что стала казаться, будто они вот-вот разлетятся на части. Налетевшая на Тихую Долину мокрая ночь, с каждой минутой становилась безумней и более устрашающей.
– Я сейчас приду, – Ноа поднялся со стула и направился к холодильнику, за газировкой. – Тебе налить что-нибудь?
Телефонный звонок не дал Эрику ответить.
– Что случилось? – полюбопытствовал Ноа, заметив перемены на лице своего друга.
– Это мой отец.
Хольм сразу же все понял. Он знал, как его приятелю «повезло» с отцом.
Помрачневший Эрик не хотел отвечать на звонок, но он понимал, что это необходимо сделать. Карл Лантер приходил в бешенство, когда его игнорировали по сотовой связи. Скорее всего, он не смог дозвониться миссис Лантер: ничего удивительного, ее старенький мобильник неоднократно намекал на необходимость в утилизации. Видимо мистер Лантер вознамерился позвонить ей, чтобы осведомиться – действительно ли она сейчас находится в офисе, а не в заведении поощряющий адюльтер, в компании человека, щедро угощающего ее коктейлями. Если миссис Лантер не отвечает на звонок – она, несомненно, тискается в подворотне с каким-нибудь проходимцем. Из обвинения в обвинение, финансовое положение и общественный статус несуществующего любовника неизменно варьируется. Раз жена не отвечает, следует позвонить ее сыну, дабы окончательно убедиться в ее неверности – пошаговая стратегия «большого ума» Карла Лантера.
