– Привет, Венделл. – Я протянул ему руку. – Рад нашей встрече, даже несмотря на такие скверные обстоятельства.
Венделл энергично потряс мне руку.
– Я тоже, – ответил он. – Я всю дорогу надеялся, что мальчишка водит меня за нос.
Мне ни о чем не пришлось говорить. Венделл опустился на колени у тела, полы камзола упали на грязную землю. Молодой напарник за его спиной заметно побледнел, явно намереваясь изрыгнуть рвоту. Взглянув на него через плечо, Венделл с укоризной прикрикнул:
– Эй, возьми себя в руки. Ты же гвардеец. Прояви-ка немного мужества. – Он снова повернулся к мертвому телу, будто не зная, что предпринять. – Похоже, надо посылать за агентом, – произнес он, как бы спрашивая меня.
– Думаю, ты прав, – согласился я.
– Беги назад в управу, – велел Венделл напарнику. – Скажи, чтобы послали за обморознем. Лучше даже за двумя.
Гвардейцы следят за соблюдением городских обычаев и законности, когда им не платят, чтобы смотрели в другую сторону, но расследование тяжких преступлений не совсем по их части. Если убийца не стоит над своей жертвой с окровавленным ножом в руке, пользы от гвардейцев бывает мало. В случае когда преступление совершено против лица с положением, дело передается агенту Короны, официально назначенному отправлять королевское правосудие. Обморозни, морозильники или серые дьяволы – зовите их как угодно, только обязательно склоняйте пониже голову, когда они проходят мимо, и немедленно отвечайте на их вопросы, ибо обморозни не бестолковые стражники, и во всех силах правопорядка опаснее неграмотного агента может быть только сведущий агент. Мертвое тело, обнаруженное в Низком городе, редко удостаивается внимания с их стороны – а число убийств у нас поистине баснословно, – однако в данном случае дело касалось не утопшего в луже пьяницы и не зарезанного ножом нарка. Ради такого случая пришлют агента.
Прошло еще несколько минут, и на место преступления прибыл отряд гвардейцев. Некоторые из них начали обходить соседние улицы. Остальные обступили с важным видом мертвое тельце. Вряд ли можно было назвать их действия эффективными, но мне не хватало духу сказать им об этом.
Наконец, то ли устав от ожидания, то ли желая произвести впечатление на вновь прибывших, Венделл решился попробовать свои силы в следственном деле.
– Наверно, еретик какой-нибудь, – изрек он, почесывая двойной подбородок. – Шел через порт в Кирен-город, увидал девчушку, ну и… – Он резко рассек воздух рукой.
– Да, я слышал, такое случается сплошь и рядом, – согласился с ним его коллега с глуповатым лицом, источающим яд, и тяжелым дыханием. – Или островитянин. Сам знаешь, какие они.
Венделл глубокомысленно кивнул. Он, разумеется, об этом знал.
Я слышал, что в некоторых новейших лечебницах для душевнобольных врачи сажали умалишенных и дураков от рождения за тупую работу, поручая пришивать на ткань горы пуговиц, поскольку однообразный труд действует как бальзам на их поврежденный разум. И порой мне кажется, что и гвардия задумана как продолжение такой практики, но в гораздо большем масштабе, как продуманная социальная программа, смысл которой в том, чтобы создать у служащих низкого ранга иллюзию важности.
И все же, ради блага самих пациентов, разрушать ее было бы несправедливо. Будто пораженные внезапной догадкой, Венделл и его подручный впали в молчание.
Канун осени прогнал остатки дневного света за горизонт. Гул честного торга, насколько подобная вещь существует в Низком городе, сменился гнетущей тишиной. В доходных домах по соседству разводили огонь, и дым горящих поленьев почти заслонил уродство мертвого тела. Я скрутил новую сигарету.
