Останавливаюсь рядом со столиком и не могу выпутаться из плена этих карих глаз. Даже несмотря на то, что мужчина удивленно вскидывает брови и всем видом демонстрирует наигранное непонимание. Будто говорит «Ну и чего тебе надо?».
– Приятного… э-э-э… аппетита… – желаю я, махнув рукой на пустой стол.
На второго мужчину не смотрю, потому что мне хотя бы с одним справиться.
Викинг молчит.
Он… красивый. Нет, не так. Лицо не то чтобы красивое, а скорее волевое. Взгляд прямой, уверенный. На подбородке ямочка. Глаза такие темные, что не видно зрачков. По их семейному древу точно потоптались татаро-монголы.
Линии челюсти четкие, шея сильная, с выпирающим кадыком. На фоне кипенно-белой рубашки кожа кажется слегка поцелованной солнцем.
Обалденный.
Так и хочется его потрогать. И понюхать.
Я на некоторое время подвисаю.
На моих глазах породистое лицо становится отстраненным и холодным. Это меня ужасно смущает. И приводит в чувства. Решаю поспешить, чтобы скорее покинуть это место.
– Эм-м… я увидела вас на улице и решила… – как выдавить из себя это слово, когда он так смотрит? – …извиниться.
Викинг откидывается на спинку стула и усмехается. Устраивается поудобнее, будто пришел в цирк.
– Серьезно? Я польщен.
От звука его голоса у меня по рукам бегут мурашки. Хочется со всего размаха удариться о стену, чтобы прекратить вести себя как заторможенная дура.
– Я была… груба…вата. Ну, знаете, неудачный день и все такое… – откашлявшись, говорю ему.
Он смотрит на меня совершенно безэмоционально, постукивая пальцами по столу, будто ждет не дождется, когда я, наконец-то, исчезну.
Кошусь на его собеседника. Тому вообще нет до меня дела. Он копается в своем телефоне.
– В общем, – говорю, засовывая руки в карманы пиджака. – Извините, и спасибо за помощь… я имею в виду эвакуатор и ДПС…
– Я понял, – обрывает он меня. – Это все?
Грубиян.
– Я бы хотела вернуть деньги за эвакуатор, – говорю упрямо. – Потому что водитель сказал, все уже оплачено…
Викинг смотрит на меня как на умалишенную. Под таким взглядом я и правда ощущаю себя отсталой.
Злюсь.
– Почему вы так смотрите? – срываюсь я. – Что в этом такого? Если вам деньги не нужны, можно просто сказать об этом, и все.
Он подается вперед, меняя положение, отчего пиджак натягивается на мощных бицепсах. Кладет руки перед собой и сцепляет пальцы в замок. Тыльные стороны его ладоней украшены венами, а широкое запястье спортивными часами с полосатым тканевым ремешком.
Очень необычные…
– Я похож на человека, которому несколько тысяч рублей сделают погоду? – спрашивает он, и я перевожу взгляд на его лицо.
Он сверлит меня своими кофейными глазами.
– Я не гадалка, чтобы знать, на кого вы там похожи, – раздраженно отвечаю ему.
Кажется, пора сворачиваться.
Конечно, я лукавлю. Его первосортность просто лезет в глаз, но у меня подсознательное желание во всем ему перечить.
– Думаю, даже вы в состоянии определить мой социальный статус, – бросает он.
– Тоже мне… – бурчу я себе под нос, но его глаза превращаются в две щелки.
Что-то идет не так. Я пришла извиниться, а вместо этого опять грублю. Но он первый начал!
Набираю в легкие воздуха, чтобы попрощаться, но в этот момент вижу, как за стеклом к моим детям подкатывают два мужика с птицами. Легендарные фотографы, которые готовы вырвать последнюю сотню у бабушки-пенсионерки, пытаются развести на деньги Никиту.
– Э-э-э… черт, то есть… – бессвязно тараторю я, вытягивая шею, чтобы лучше видеть, что там происходит.
