Поближе к окну на невысоком подиуме стоял огромный письменный стол, такой большой, что на нем при желании можно было бы играть в пинг-понг, если б он весь не был завален бумагами и заставлен бог знает чем. Тут была и пара настольных ламп, и огромный канделябр для множества свечей, и старинный письменный прибор с чернильницей и пресс-папье, и чей-то небольшой бронзовый бюстик и колокольчик, каким обычно короли вызывают слуг. И множество чайных чашек и стаканов, и вазочка с конфетами, и тарелка с недоеденным завтраком, и целое яблоко. И снова книги, бумаги, газеты, журналы и чертежи.
Рядом со столом стоял большой телескоп, широкий его конец с толстой выпуклой линзой смотрел в окно. Вся стена над столом была завешана вперемешку географическими и звездными картами, дипломами и сертификатами, фотографиями и вырезками из газет. Поверху всего этого пестрого разнообразия шла ровная трафаретная надпись, очевидно, оставшаяся здесь от предыдущих хозяев помещения: “РАБОЧИЙ, ТОВАРИЩА НЕ ПОДВОДИ! ВСЯКУЮ ВЕЩЬ НА МЕСТО КЛАДИ!”
– Идемте, Пуделек, нас ждут великие дела. Сейчас мы будем есть.
Шмортик повернулся спиной к библиотеке и лаборатории и двинулся в ту часть большого зала, где царил полумрак.
– Fiat lux!6 – Шмортик дернул за шнурок, свисавший с потолка, и стена ожила – вернее это массивные шторы поехали в стороны с мягким жужжанием. В этой части, как оказалось, тоже были высокие окна, дающие достаточно света даже в такой пасмурный день, как сегодня.
– Мое ложе, очаг, стол, стул – что еще нужно? Обстановка простая, но я и этому рад. Великие натуры мирятся с бытовыми трудностями, лишь бы им не мешали думать.
Барбóне огляделся. Шмортик, мягко говоря, преувеличивал свое равнодушие к комфорту. В дальнем углу стояла высокая кровать, заваленная подушками и одеялами, очень пышными и мягкими на вид. Перед кроватью лежал толстый ковер – без сомнения, старинный и дорогой. Тут же, вплотную к изголовью кровати, был сложен массивный камин, напротив него небольшой диванчик, заваленный разными вещами. ‘Наверно, очень уютно лежать в постели, и смотреть на пламя’ – подумал Барбóне , – ‘Или пить горячий шоколад с плюшками, сидя на диванчике. Если навести на нем порядок…’ Барбóне с детства знал, что есть в кровати нельзя, а вещи нужно сразу вешать на место. Он всегда следовал выученным правилам и никогда не сомневался в их правильности, поэтому у него почти всегда было хорошее настроение.
В этот момент одеяла в кровати зашевелились, в центре постели образовалась небольшая горка, которая начала медленно двигаться в сторону говоривших. Дойдя до края кровати, “горка” остановилась.
– А кто у нас тут такой тайный? – Шмортик, зажав в углу рта потухшую трубку, говорил неестественно высоким голосом, полным радости, – Кто у нас здесь затаился и готовится явить себя граду и миру? Кто тут у нас такой неожиданный?
Шмортик рывком откинул одеяло. В постели обнаружилась худая черная кошка. Она лежала на животе в позе сфинкса и не мигая смотрела прямо перед собой. Шмортик схватил кошку двумя руками и начал энергично трясти перед своим лицом:
– Кто это тут такой красивый? Кто у нас тут такой теплый и мягкий? Кто такой прекрасный?
Вытянутое тело кошки безжизненно болталось во все стороны как тряпичная кукла, она смотрела прямо перед собой на Шмортика усталым взглядом, который как бы говорил: “Ну вот что это опять происходит? Вот зачем это опять, я вас спрашиваю?”
