От друзей я случайно узнала, что Алексей и Вика поженились и когда Влад предложил переехать из опостылевшей за год шумной общаги к нему, пусть в старенький, но свой дом, я ответила, что перееду только в качестве жены.
–Так даже лучше! – сказал Влад и в ближайшие выходные мы отправились знакомиться к моим родителям
Как уж так получилось, но Влад с друзьями и я в тот день не сговариваясь умудрились одеться в чёрное. Уже в посёлке, рядом с деревней, друг Влада заметил, что не плохо было бы к будущей тёще приехать с цветами. В ближайшем магазине вместо букета роз, нам предложили коробку с искусственными цветочками, на выбор… Одетые в чёрное, в наглухо тонированной чёрной волге, мы были больше похожи не на весёлых сватов, а на гостей другого, совсем не радостного события. Какая грустная ирония....
Конечно, я понимала, что любви между мной и Владом нет. После отъезда Влада мама сказала мне об этом, но откровенной беседы между матерью и дочерью не получилось. Может, задень мама какие то те самые струны в моей душе, разревись я тогда по бабьи на её плече, расскажи ей все, жизнь бы пошла совсем по другому сценарию, но… Я и слышать не хотела о какой то там любви. Мне казалось, что уважения вполне достаточно для создания хорошей семьи. Но откуда мне, глупышке, было знать, что слово «Уважение» Владу совсем не знакомо.
Я не заметила, как, натянув на голову подушку, уставшая за день от шума школы и суеты, провалилась в тяжёлый, неспокойный сон.
Будильник разбудил нас с Ваней ранним утром. Дома было тихо, значит Влад ночью выключил телевизор. Разрешив сыну немного поваляться, я спустилась на кухню, что бы одиночестве и тишине выпить утреннюю чашечку кофе.
Влад спал одетый на старом диване. Как только чайник зашумел закипающей водой, он поднял голову и прохрипел:
–Катя, дай воды.
Я молча отнесла стакан мужу. Внутри все кипело от какой то безысходной злобы.
–Тебе не надоело? – спросила я, глядя как Влад жадно пьёт воду, – сорок лет, а ты водку жрёшь как молодой конь траву на пастбище.
–Отстань, -Влад сунул мне стакан, дотянулся до лежавшего в ногах одеяла и накрылся с головой.
–Слушай, – я все больше злилась, – что значит «отстань»? Ты уже неделю, неделю! – и сама не заметила, как почти перешла на крик, – не можешь доделать гипсокартон на втором этаже? Работа на несколько часов. Для чего на последние деньги материал покупали? Что б он теперь валялся, а мы по нему ходили?
Я дёрнула одеяло за край, пытаясь посмотреть на мужа.
Влад неожиданно вскочил следом за одеялом и схватил меня за руку:
–Нанимай рабочих, если тебе так надо, – заорал он, – выходила бы замуж за миллионера, он бы тебе быстренько все построил…
Это была любимая песня Влада. Я выдернула руку, швырнула одеяло на диван и пошла одевать Ваню. Разговаривать с мужем было бесполезно. Если другие мужики иногда уходили в крутое пике и могли пить пару дней, неделю, а потом, выходившись, принимались за домашние дела, Влад выпивал каждый день, иногда, как, видимо, вчера, напиваясь до беспамятства. Потом он совсем не мог смотреть на алкоголь пару дней, трезвел, становился злым и вспыльчивым, а после все начиналось по новой: бутылочка пива, сто грамм водочки, до следующего крутого пике.
Влад был хорошим строителем и мужчиной о котором говорят: рукодельный. Он и правда мог и умел почти все, что только может делать мужчина в доме, но тяга к спиртному, которую поначалу не я не заметила, или не придала ей должного значения, перечёркивала все положительные качества мужа так, что домой идти не хотелось. Совсем.
