– Вы закрыли окно, хотя я настоятельно просил этого не делать.
Открыла закрытую створку и, подобрав остатки вещей с пола, приготовилась уходить. Неимоверно хотелось есть и спать.
Пожевала я что-то из холодильника и отмывшись до скрипа, потому что вонь впиталась, кажется, в кожу, намазалась только тем, что не имеет запаха и сама же застыла возле зеркала в ванной с тюбиком крема для лица.
Люди подобные Майклу были вокруг меня большую часть жизни и правила общения с ними въелись на подкорку. Мне было несложно их соблюдать настолько, что мои собственные желания растворились в небытие.
Каре-зеленые глаза в отражении запотевшего стекла блеснули и погасли.
Я стерла ладонью мутную влажную пленку с зеркала и схватилась ладонями за края раковины, отчего собранные в слабый пучок волосы, обережной завесой скрыли минуту слабости от окружающей действительности.
Никаких споров. Это провоцирует.
Никаких резких запахов в уходовой или декоративной косметике, никаких духов и пахучих кондиционеров. Это нервирует.
Никаких ярких эмоций и громкого голоса. Это пугает.
Никаких кричащих цветов, блестящей отделки или контрастных текстур. Это может отвлечь.
Ограничения.
Я с семнадцати лет запихнула себя в прозрачную банку из них. Я росла и развивалась внутри нее. Когда наступит момент, и меня станет настолько много, что банка будет тесной, я разломаю ее изнутри?
Неведомо.
И знать не хочу. Пока я справляюсь, пока помогаю и приношу им пользу. Пока слабые ростки доверия от пациентов к родным матерям свиваются благодаря мне в тугие лозы, я буду корнать те части, что пытаюсь вырваться из горлышка стеклянной ловушки для Клэр Стеферсон.
Сосредоточив взгляд на тюбике крема, что сиротливо лежал в раковине, я аккуратно распределила по лицу липковатую текстуру и улыбнулась сама себе.
Волосы в косу. Пижама гладка, с длинными рукавами и штанинами из мягкого трикотажа,тонкие носочки.
Не такие уж это и ограничения. Зато сон будет крепче без воплей и выдирания моих волос. Тут уж самой бы не рассмеяться, опять забыла, что он не мой пациент и не племянник. Да и к черту.
Спальня встретила приглушенным светом настольной лампы и развалившейся в кресле Шерлоком Холмсом с папкой моих рабочих документов в руке, в рубашке, брюках и халате. Странный набор. Но, все с виду чистое, хоть и слегка мятое и мокрые кудри намекают на посещение душа. Слава богу. Я хоть и не привереда, но благоухание немытого тела, не очень люблю. Все мои малыши чистоплотные и запах детского мыла всяко лучше, чем застарелого пота.
Бросив взгляд на самовольного подселенца, принялась перестилать кровать. Свалив грязное белье в закрытую корзину у входа, распаковала приехавшее одеяло и заправила его в пододеяльник.
Вот кстати, в моей семье обожали пододеяльники и покупали их где могли, а вот во многих странах спали или просто под одеялом или подкладывали под него вторую простынь.
Мне не нравилось. Поэтому пододеяльники я возила с собой и сейчас, матерясь сквозь зубы, запихивала тяжелое одеяло меж сшитых кусков ткани.
Ладно. Решим.
Утяжеленное скинула на той части, где выбрал спать Шерлок Холмс и отдала ему свою подушку. Сама же достала из вакуумного пакета вторую и так же заправила в наволочку.
Папку спокойно изъяла из широких ладоней мужчины, прилегла в кровать, открыв ноут и погрузившись в работу.
– Ваши руки, зачем вам это нужно? – раздалось ощутимо позже.
