Врач мне сразу с порога начал тыкать, будто я ему в дочки гожусь или пили на брудершафт. И взгляд цепкий… Так и хочется после него под душ. Я ведь сейчас калека. И под париком у меня – корявый ёжик, который ещё не скоро превратится в подобие причёски. Разве такая может понравиться симпатичному молодому мужчине? Разве что если он какой-то извращенец.
С другой стороны, медсестра к нему на “вы” и очень уважительно. На стенах – несколько дипломов на английском. Да и отзывы о нём в интернете – выше всяких похвал. Единственное, что ему вменяют в минус – очень деньги любит. А кто их не любит? Думаю, с деньгами проблем не будет, папа обещал оплатить всё, что понадобится для моего полного восстановления.
Папа встречает меня в кабинете очень радушно, лично везёт на другой этаж в бухгалтерию и знакомит с главбухом.
– Майя Леонидовна, вы, пожалуйста, сдирайте с неё сто шкур, никаких поблажек и скидок не давайте, – говорит строго. – Ксения у нас дама самоуверенная и требовательная к себе. Пусть в полной мере продемонстрирует, так ли хорошо её научили в столичном университете. А то финансирование от государства они получают ого-го, будто в космос специалистов готовят. Вот и проверим, не выбрасывает ли правительство деньги на ветер.
Я и не надеюсь на поблажки. Но главбух – женщина в возрасте, нельзя исключать её неприязнь к молодёжи. Она согласно кивает в такт папиному монологу с не менее серьёзным видом. Мне на миг становится страшно: справлюсь ли? Как ни крути, а любое высшее образование – это в основном теория. Практика, конечно, тоже у нас была. Но не настолько много, чтобы кичиться особыми навыками.
Не помню, чтобы папа представил меня как свою дочь. И Майя Леонидовна вполне может решить, что я ему какая-то дальняя родственница, которую повесили на шею против его воли. И папа спит и видит, чтобы меня отсюда выжили как профессионально непригодную, чтобы избавиться от надоедливого балласта и сохранить лицо перед роднёй.
Что если они начнут выслуживаться перед папой и с ходу устроят мне вырванные годы? Майя Леонидовна выглядит суровой, видавшей виды тёткой. И я ловлю себя на мысли, что боюсь. Может, если бы я могла сидеть тут по 10-12 часов в день, то справилась бы с любыми заданиями. А поскольку мне придётся совмещать работу с реабилитацией, то… Вдруг не справлюсь?
Всё это проносится в голове, пока рядом стоит папа. К моменту его ухода я превращаюсь в концентрированный страх и неуверенность в себе. Но стоит мне попасть в отдел, как вижу – меня ждали. Рабочее место подготовлено, всё продумано для человека на коляске. Сотрудницы приветливо улыбаются, каждая подходит познакомиться. Может, не так страшен чёрт, как я его себе успела нарисовать?
4. Глава 4
Когда начинается реабилитация, я быстро забываю обо всех своих подозрениях в отношении доктора. Мне становится не до них. Процедуры очень интенсивные, часто мучительно болезненные, особенно занятия с самим Скроцким. Он зверь, а не человек!
Наивные надежды, что неделя-две – и я встану и побегу, разбиваются о постоянные неудачи. Кажется, я приближаюсь к цели даже не со скоростью черепахи. Делаю шаг вперёд и два назад.
Больше всего изматывает отсутствие результатов и паника, что я обречена передвигаться на коляске… Я не могу это принять!
– Хватит себя жалеть! Работай! – ругается Скроцкий, доводя меня до слёз. – Где твоя мотивация?
