По прозвищу Похититель. Глава Первая - страница 8

– Вижу, что ты заметил Моисея. Мне приятно снова видеть вас, Николай.

– Моисей? Ты разделяешь море или что? Не говоришь. О, точно! Где ты оставил своего братишку Аарона, чтобы он говорил за тебя?

Ух, его взгляд такой же серьезный как у меня, меня смешит его жест лицемерной улыбки.

– Моисей – это человек реинтегрированный в общество, Николай. Сейчас это спокойный человек, за его хорошее поведение ему сократили срок. Как вы видите, я не борюсь с любым человеком. Я знаю, что это другая сторона мира.

– Тогда… мне нужно превратить вас в свою героиню? Из какой тюрьмы ты вышел, Моисей? Предполагаю, что из детского сада, потому что это место “брат”, это высшая лига. Мы не ходим здесь вокруг да около. Твои татуировки и твоё прошлое ничего не значат. А вам, симпатичная негритянка с запахом жасмина, позвольте сказать, что я не вижу вас как героиню только потому, что вы показали мне человека, освобожденного из места, где держат избалованных детей.

– Ничего такого. Я хочу, чтобы вы поняли, что я вижу то, что большинство не видят.

– Что вы хотите от меня?

– Ваше свидетельство.

– Моё свидетельство не освободит меня.

– Если вы не попытаетесь, как вы это узнаете, сеньор Вальверде? Думаете, что моё интервью с вами посредственно?

– Я не буду принижать то, что вы делаете, ни вашу профессию. Я выжил в этом месте, потому что не недооцениваю своих врагов. Тем более я не обесцениваю темноту ни силу тишины.

– Хотя бы можете рассказать, какой была ваша жизнь на свободе?

– На свободе?

– Да!

– Это не существует там снаружи. Всё, что вы видите, это параметры и правила, которые мы привыкли исполнять буквально, потому что все так делают. Они идут как погонщики на пути один за другим, не спрашивая, какая цель у свода законов. Того, кто не живёт по этому шаблону упрекают, дискриминируют и осуждают. Вы это называете свободой?

– Нет. Я спросила, какими были вы. Что вам нравилось делать, как и всем. Было ли у вас что-то, что наполняло вас?

– Ничего, чтобы я помнил.

Неожиданно вспышка воспоминаний сверкнула у меня в уме. Малышка! Её ножки и …. О, нет! Мои глаза!

– Что-то случилось, Николай?

– Ортега, вытащи меня отсюда…

– Мы ещё увидимся, Николай…видишь, почему вода точит камень, Моисей?

Почему ты возвращаешься как фильм ко мне? Что со мной происходит?

Мой ум уже меня подводит. Я начинаю чувствовать отчаяние. После того, как я привык к своей изоляции, я начинаю отвергать её. Что было спусковым крючком? Неужели большее влияние оказывают воспоминания, чем одиночество? Не знаю, сколько времени я провёл в камере, Ортега опять открывает дверь для того, чтобы отвести Николая в клинику.

– Похититель! Медосмотр.

– Разве я болен, Ортега?

– Вытащите его.

Я не понимаю, зачем нужен медосмотр, ничего не может случиться со мной в такой маленькой камере, я не простужен, крысы меня не заразили, у меня нет диареи от еды, у меня нормальная температура. Странно, что сейчас они забеспокоились о моём здоровье. По прибытии в клинику меня осматривает доктор Фонсека.

– Привет! Четырнадцать семнадцать. Ложитесь на кушетку.

– Ха-ха-ха! Спокойно, я могу сам это сделать. Я не сделаю ничего ненормального, обещаю.

– Пусть он делает это сам, Ортега. Он никогда не вёл себя ненормально. По крайней мере, со мной.

– Спасибо. Хотя бы кто-то благоразумный кто может понять, что слово значит многое, я вам очень благодарен, доктор. И за вашу веру в меня, я могу быть вашим подопытным кроликом, чтобы определить границу сопротивления человеческого тела при использовании цианида или мышьяка.