Животрепещущая история.
Остановились у одного из выгоревших напрочь домов. На вопросительный взгляд Каим сказал лишь имя «Лена». Стало разом всё понятно.
По её описаниям схрон выглядел иначе. Меня же волновало только одно, в сохранности ли вещи? Американка слово держать умела, На пару с Жаклин скинули с себя шмотки, облачились в боевое. Каим присвистнул, когда нас увидел. Кажется, ему резко расхотелось нас везти дальше.
– Не довезёшь – пристрелим. И оплате сделаем чарджбэк через банк. Слышал про такое, обезьяна? – припугнул его.
Бедолага сглотнул и часто закивал головой. Даже не знаю, какого обещания он испугался больше первого или второго?
– Каим много ездит. Туда ездит, обратно! В город мало, я только товары везти!
– Товары?
– Всякое покупают! Одеяла, еду, медикаменты. Дакха хорошо идёт…
Последнее звучало знакомо. После вспомнил, что нечто подобное мне предлагали в баре. Индийский алкоголь.
– И что же, хорошо берут? – по лицу Жаклин на мгновение скользнуло выражение гадливости. Я тоже не любил тех, кто наживался на горе и безвыходном положении других, но не в своё дело не вмешивался.
– Каим много людей возить оттуда! Взрослый – десять тысяч долларов, старик – пятнадцать. За ребёнка тридцать!
– Откуда в осаждённом городе у потерявших всё горожан такие деньги? – звучало как бред. Проводник пожал плечами и рассмеялся.
– Да ниоткуда! Но мир большой, многа добрых человек, ага? Фонд основал, как только вывезти кого, так я в сеть слезливая история писать, фотографий много-много показывать. Деньги почти река! Русский мало, европейцы много! Американцы больше всех, хотя теперь поменьше, говорят, кризис у них!
– И откуда такие цены?
Каим вместо ответа кивнул на показавшуюся впереди посреди дороги точку. Сквозь инфовизор врубил биноклевый режим. Бронетранспортёр, шлагбаум, подобие погранзаставы… Будь я проклят, если по объездному периметру не заминировано.
Хотел схватить поганца за грудки, куда и к кому он нас завёз? «Людвиг» вынырнул из кобуры, был близок к его виску как никогда.
Каим сметливый, Каим смекалистый, иначе бы на этих дорогах не выжил. Вновь отпустил руль, испуганно приподнял лапки.
– Это правительственные! Не стреляй, они услышат, начнут тоже стрелять, никто живой не уйти! Я им за проезд плачу много. Товары, люди, им плевать!
– Хочешь сказать, кабину не просматривают?
– Сколько я раненых вывезти – ни разу не глядеть. Берут дорого, две трети. Цена часто повышай. Я только за риск брать!
– И сколько же тебе заплатили за нас?
– Хороший человек по сто тысяч дал. Сказал, больший человека. Двести тысяч я денег на счёт скопить, английский язык учить, Сарру забрать – и в Англия! Сил нет всё это глядеть… – на лице барыги нарисовалась нечеловеческая усталость. Даже мздоимцы устают от кровавых денег.
Жаклин была вся словно на иголках, но метаться поздно. Откроем стрельбу, развернём машину – впереди почуют неладное.
Оставалось надеяться, что хотя бы половина из слов Каима правда…
* * *
Машина остановилась. Каим, утерев влажный пот со лба, приказал спрятаться. Нам открывался обзор из узкой щели бойницы. Солнечный свет пробивался внутрь, манил к себе взор. Смотрели с Жаклин, затаив дыхание.
Каима приветствовали, как давнего друга. Кем бы он ни был по ту сторону города, а здесь он желанный гость! По его душу каждый держал по камню за спиной, но пока барыга платил и обещал платить ещё, оставляли в живых.
