По следам слов - страница 20
Образ подопытный. Врет палантир.
Скальпель выводит черед виражей
От заостренных эльфийских ушей
До притупленных клыков, что напротив,
В поисках если не истин, то вшей.
Мелочность – не до героев врагам,
Местность токсична, отсутствует храм,
Вши – актуальней, чем тысяча истин,
Дарят реальность волшебным мирам,
Смертность святыням, презренье богам,
Терпкой слезой кровоточит Сезам,
В душу пудовую Средневековья
Вогнан клинком доэдемовский срам.
Где он, желанный от века изгиб
Тела и век… Ближе ядерный гриб.
Всходит на подиум кукла живая,
Жертва фантазии – твой прототип.
От тоски
От тоски по нежити – замерзаю…
Не плывется мне по течению
Зависаю глыбой базальтовой
Над трюкачеством построения
И слежу как в небе разверзнутом
Пробужден манящими чарами
Слон плывет – и кажется мизерным
Под бумажным огненным шариком
Глыба рухнула. Раскололася.
Что не выболтала – подсказали
Что ж зову тебя
твоим голосом
и твоими плачу глазами.
У тебя во сне
У тебя во сне умерла лиса
В общем, рыжая, но
С сединой в хвосте.
А тебе во сне было все равно,
Что бессмертны все, начиная с тел,
Что повсюду пляски, свирель и смех,
Что повсюду гильдии лисенят,
Что повисший клочьями ржавый мех —
Это мерзость, брат,
Это старость, брат.
Что конец строки – не конец реки,
Что конец реки – не конец воды.
В океане душ не видать ни зги,
Но зато тепло не дает остыть.
И мешок снотворного в водах Ли
Не позволит трех усыпить за раз.
И плывут киты, и глотают нас,
Чтобы нами плюнуть на край земли.
Из пушек по облакам
Из пушек по облакам…
Но – прицельно.
Первый встречный,
Он же – последний,
Лишь повыше подтянет
Свой воротник пальто,
Удаляясь из Ничего —
В Ничто.
Покосившись,
Как дырявая крыша,
Валит на землю небо.
Черный он или белый,
Этот день позади —
И вниз
По мокрым перилам рая
Я съезжаю, не прекращая
Поиск, который вышел
Снова длинней,
чем жизнь.
Французская баллада
Русалки рыжей длинноногий шаг…
И вот в глаза заглядывает утро.
Из лабиринтов закулисных шахт
Следы зазубрин цвета перламутра
Выводят тварей прямо в полдень, будто
Твой черный сон переломил печать.
И, яростно наверчивая сутры,
На свет выходят с белыми играть
Сатрапы параллелей чернокудрых
И накрывают явь за ратью рать.
Обкатанный Гольфстримом чернозем
Вбирает цианидовые волны,
И всхлипывает матом, малохольный,
Опущен дикарями, стриптизер,
Фанера декорации крамольной
Вибрирует под взглядами с галер,
Зевает контролер в режиме «вольно»
И занавес сползает за Босфор,
Массовка врет, освистан номер сольный,
Оси износ обратный, скачки вспять,
Философа кошмар краеугольный,
Нахально лезет гость за ратью рать.
Кокетливый от фантиков перрон
Да по-хозяйски снесенная будка
Дряхлеющей эпохи Рубикон
Тавром на лбу недвижимости чуткой
Пропишут. Президентам – кветирон,
Комедиантам отстреляют шутки,
Эфир порежут до пятиминутки
(– Французы, бросьте, это моветон,
Его айфон дороже вашей куртки.)
Империям не ново помирать,
Когда идет волна за ратью рать.
Грязнеет нарисованный Марат,
Давно остывший в обмелевшей ванне,
А муэдзин чего-то там горланит
И пробуждает жизнь за ратью рать.
Гамельн
1
Слишком сладкой жизни жертвы
Не своею волей двери
Распахнут – и выйдут птицы,
Выйдут сказки, выйдут песни,
Выйдут стайками из клети —
Да пойдут гулять по свету,
А услышат – только звери,
Да лунатики, да дети.
2
Ты уйдешь на рассвете
Одичалой тропою
От тебя пахнет смертью,
Пахнет жизнью и морем.
Не поспеть – не догоним!
И спешить бесполезно…
Я последним драконом
Горько плачу над бездной.
Не дает Еве сна весна
Похожие книги
