Он неловко шагнул и замер. Роща вторила его задумчивости легким шепотом листьев. Он один здесь… и возможно, теперь навсегда. Что, если Анна не ушла из Мирсула?
По телу пробежала дрожь. Нет, конечно, она ушла, она бы не осталась в этой грязи, а, подгоняемая стражей – тем более.
Робкими движениями он зашагал по Роще, направляясь к лесу. Может быть, Анна давным-давно притаилась и ждет его где-нибудь на скрюченном дереве?
Резные ворота, будто по одной только мысленной прихоти, расступились перед ним, и Ларс сделал шаг в холодный лес.
Здесь уже опустились сумерки, и следовало торопиться. Тропинка отсюда вела путаная и узкая, но он шел, попутно вспоминая расположение Рощи Безмолвия на огромном раздолье Расколотой Низменности. Пять лет назад он попал сюда, уходя из Черного Орла. Значит, замок где-то рядом, и нужно взять противоположное направление. Безусловно, есть риск попасться разведчикам Вилорма, но это уже обычное дело. Главное, идти.
Да, нужно идти вглубь леса, укрыться в дебрях, колючих зарослях – не зря же они на пути к Пещере старательно расчищали путь. Скоро опустится ночь, и он станет незаметен среди путаных растений. Впрочем, за пределами Рощи Безмолвия бушевал ураган и подгонял растерянного воина в направлении, угодном только ему. И Ларс повиновался. Другой дороги, как и особого выбора, у него не было все равно.
Самое главное, что он отдалялся от Черного Орла и Мирсула, остальное становилось неважно. Он брел, глядя себе под ноги, стараясь закрываться от ветра и впервые жалея об отсутствии плаща. Осень заявляла о своих правах на буйство, и всему остальному оставалось лишь подчиняться воле бунтарки.
Листья уже почти не слетали – деревья стояли голые, лишь редкие ели роняли хвою от безутешных порывов. Ларс продолжал идти против ветра. Скоро зима.
Он не помнил суровых зим в Мирсуле, так же, как и порывистых ветров – город обособился горами от влияния шальной природы. Воля милостивого Создателя, как сказал бы Уркулос.
Сгибаясь под упорными порывами стихии, Ларс уже и вовсе позабыл о ночлеге и вечерней охоте, все силы уходили на то, чтобы просто продвигаться вперед и не околеть по дороге. Да и любое зверье в шальную ночь наподобие этой обычно пряталось по домам. Но у Ларса не было такого права. И дома.
Ноги заплетались от усталости и ветра, глаза слезились. Скрестив руки на груди, Ларс продолжал брести. В моменты, когда порывы утихали, он прибавлял шаг, но когда стихия вновь бушевала, вступал в борьбу. И ноги сами несли его по тропинке.
Уши уже и вовсе не слышали звуков. Свист и холодный трепет глушили собой все посторонние голоса в округе. А возможно, их и не было вовсе. В такую погоду редкий сумасшедший высунет свой нос из теплого пристанища, и разве что такой же бездомный, как он.
Однако в момент долгожданного затишья, переводя дыхание, набираясь новых сил для очередного рывка, Ларс различил надменный голос:
– Эй! Ты кто такой? Стой на месте!
Вместо ответа Ларс часто проморгался и, сложив лодочкой ладони, поднес их губам. Теплое дыхание, будто огнем, коснулось затвердевшей кожи, и он пошевелил пальцами.
– Ты на прицеле! – незнакомец продолжал, и лишь после того, как в ушах прошел звон, он различил женский голос.
Медленно, едва позволив себе шевельнуться, Ларс поднял глаза. Частокол, стрелковые башни, лучницы в грубых шкурах… место падения драконов. Он даже усмехнулся, насколько быстро он достиг его, но вместо любого ответа ноги подкосились, и новый порыв ветра повалил его на землю.
