Под облаками уже всё встало на свои места…. В тот день я наслаждался Красноярской осенью в гордом одиночестве у речного вокзала. Здесь это время ярче, чем у нас в Петропавловске. И река – она не течёт, она несёт, её прёт от своей силы. Это центр страны и это ощущается во всём, даже в течении Енисея. А когда две старушки возникли вдали набережной, мои философские рассуждения прекратились, очень уж они были подозрительно силуэтно знакомы. Я даже привстал со скамейки, чтобы убедиться в реальности. Но тёплые ладошки сзади ухватили меня за голову и прикрыли глаза.
– Ты! – обмерев от догадки, проговорил я.
– Я, – шепнули мне в ухо тёплые губы и отпустили меня, но я не успел обернуться, маленькая ножка будущей дочи пнула меня по почкам. И это был самый счастливый пинок в моей жизни. Старушка Ба и Августа Яковлевна весело хихикали, а я от волнения забыл с ними поздороваться и, уткнувшись лицом в волосы моей Леночки, не верил в происходящее. И только повторял: – Как?
– Ну успокойся, мил внук. Разве бабушки бросают в беде своих внучат?
Старушки окружили нас, стоящих с Леночкой и гладили своими ладошками по спинам.
– Как же так? —посмотрел я в любимые глаза.
– Лучше не спрашивай, всё равно ничего не помню, – огненно покраснела до кончиков ушей моё черноволосое чудо.
Мы все уселись на лавочку и смотрели на Енисей на очередное усилие очередного теплохода, сделавшего громадную дугу против течения чтобы пришвартоваться. У него получилось. Все вздохнули, а я сходил в киоск за Красноярским пломбиром, ещё одной причиной влюбиться в этот город. Потом я сводил мой маленький отрядик в буфет Речного вокзала поесть, а затем повёз в общежитие. В то время по городу разъезжали громадные и неповоротливые Лиазы, одним достоинством которых была вместимость до двух рот солдат, вторым – посадочные места у заднего входа. На них пассажир были повёрнуты к салону тылом и находились в своём уютном мирке перед огромным окном, украшенным компостером.
Мы с Леночкой сидели, прижавшись и ощущали тепло друг друга, и совсем не смотрели в окно. Нас окликнули наши старушки, собравшиеся на выход. Оказывается, они, разыскивая меня, уже были в общежитии и узнали остановку автобуса. Надо сказать, что в каждом общежитии Советского Союза существовало такое существо, которое всё знало и от которого всё зависело. Оно было поименовано грозным званием коменданта. В общем, общежитие – это миниатюрная моделька нашей Родины и, если лидер этой модельки был умный, то и жизнь в общежитии, как и в стране, была прекрасной. Ну у кого бы возникла в голове хоть бы мысль поставить «пятнистого» комендантом хоть какого-нибудь общежития? Явный абсурд! А вот президентом большой страны, пожалуйста! Нет! Вы проверьте мою идею, представьте Ельцина комендантом? То-то же. И вообще все со мной согласятся: комендантом должна быть женщина. Нашу звали Татьяна Фёдоровна Лискова и она в тот день встретила нас в фойе за стойкой дежурного. Видимо подменяла кого-то, ей это было не трудно. Комната Татьяны Фёдоровны дверью выходила как раз тоже в фойе. Она посмотрела на нашу компанию поверх очков и вдруг улыбнулась.
– А, Миша, нашла тебя твоя бабушка. Значит я ей правильно объяснила.
– Всё правильно, нам и искать не пришлось, – как старой знакомой ответила моя Ба.
– А я говорю, что ты всё один да один. Ну бабушка твоя и уговорила показать, где ты бываешь по выходным.
