– Что вздыхаешь так? – не отрывая взгляда серых глаз от огня, спросила Василиса.
– Я бы хотел что-нибудь написать, но не могу, – раздраженно пояснил Самир. Ему казалось, что всем очевидна его боль. Что еще может тревожить писателя, который более не в состоянии творить?
– Про чертей своих опять? – изогнув бровь продолжала расспрашивать девушка.
– У меня чертей нет! – вспылил поэт. – В отличие от тебя!
Батыр заинтересованно сверкнул глазами. Прекратить бы это дело… В конце концов, разве есть вред от их слов? Побранятся да успокоятся. А все ж таки любопытно, как перепалка закончится. У Самира мысли и ум быстрее ветра, как что напишет – сразу в народ уходит. Да и Василиса не из дур, как что скажет, так хоть стой, хоть падай.
– Не серчай, не мои черти тебя без руки оставили, – мягко улыбнулась колдунья.
– Ах ты!.. – задохнулся от возмущения Самир, да интерес был пуще гнева. – От слов своих не отказываешься? – тут же спросил он и всем телом рванул вперед, вглядываясь в каждую черту собеседницы.
Василиса хмыкнула, облокотившись на колесо телеги, заплясали огненные тени на ее лице.
– Не отказываюсь.
– Верни мне руку, – подобравшийся к Василисе поэт стоял на коленях, здоровой рукой опираясь о землю. Самир вызывал у нее лишь сочувствие и интерес, хотя и пошутить над ним она тоже любила.
– И нечистого уже не боишься? А что ж дрожишь? – звонко спросила колдунья, разыгрывая удивление. Самир лишь нервно сглотнул.
– Мне мой дар дороже страха!
– Твой дар слова при тебе, зачем тебе рука?
– Ты что ж, смеешься надо мной? – вскричал он и стал судорожно хватать ртом воздух. Василиса же и не думала дергаться или двигаться.
– Да надо бы над тобой посмеяться, – прозвучал глубокий голос Азамата, и Самир с Василисой сразу обратили на него свои взгляды. – Ты ж без руки остался, а не без таланта. То, что дает Всевышний, ни один шайтан забрать не в силах. Тебе ли этого не знать?
– Чем тебе левая рука не по нраву? Учись писать ею, – пожала плечами колдунья и забралась в телегу спать. Мужчины расположились на земле.
Прошло некоторое время. Все, кроме Самира, погрузились в дрему. Он долго пытался заснуть, но решил легонько толкнуть в бок батыра.
– М-м-м? – отозвался разбуженный.
– Азамат, как думаешь, а где она все-таки чертей прячет?
Громко вздохнув, батыр отодвинулся и, пробурчав какое-то ругательство на башкирском языке, поудобнее устроился, пытаясь вернуть сон.
– Сам такой, – не обидевшись, ответил Самир и продолжил: – Я вот думаю, она их на луне скрывает. Удобно – никто не найдет!
– Да нигде они не прячутся, – отозвалась Василиса. – Средь бела дня в самих людях ходят.
– Ловко, однако, – хрипло сказал поэт и после сразу же заснул.
* * *
Утром Василисы в телеге не оказалось. Самир убирал последствия привала, пока Азамат отправился на поиски. Может, искупаться пошла?
Нашел он ее, как ни странно, и правда у реки, за небольшой чащей молодых берез.
– …отравлена! Не ходила б ты туда, Вася! – услышал батыр незнакомый тонкий голос и в следующий миг уже был готов отречься от того, что его глаза видят.
– А вот надобно мне туда! Хоть убейся! – уперев руки в боки, твердо заявила девушка.
– Уйди от нее, – Азамат достал саблю и в два прыжка оказался рядом с Василисой.
– Ой, – собеседник колдуньи плюхнулся на мягкое место и уставился на оружие. Маленький мужчинка, ростом по пояс любому человеку, в красной рубашке да с седой короткой бородой. На первый взгляд он мог показаться карликом, но так может подумать только тот, кто не знает, с кем имеет дело.
