– А сколько он может стоить? – проявила меркантильный интерес Света.
Лукавить не буду, и для меня земные вопросы также важны. Мечты мечтами, но знать, что ты обладаешь редкой вещицей стоимостью несколько сотен долларов – поневоле греет душу. Я с замиранием сердца ждала, каков будет окончательный вердикт. Светик же соскочила с кресла, подбежала к поляку и смотрела сверху на браслет.
– Ну?.. – подтолкнула она.
– Не могу сказать точно. Навскидку, пять-шесть тысяч, минимум, – ответил Лешек и опять вооружился лупой. – Возможно, больше, нужно показать специалистам.
Я охнула и лишилась дара речи. Результат превзошёл самые смелые ожидания! Светик торопливо переспросила:
– Чего?.. Пять-шесть тысяч это какими деньгами? Злотыми?
– Доллары, – пояснил коллекционер. – Редкие вещи оцениваются в международной валюте.
Света щёлкнула языком и зависла. Вытянувшееся лицо её выглядело очень красноречивым, на нём прям таки читалось «О-бал-деть»! Оно и понятно, если для меня, знавшей азы антикварного дела, это оказалось потрясением, то что говорить о ней? Лешек откинулся на спинку стула в полном смятении. Воцарилась тишина. Немая сцена, как в «Ревизоре»: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день»!
– Пани Светлана, пани Наталья, ваши любимые плюшки, – приветливый голос Агнешки вывел нашу бессловесную троицу из оцепенения.
К тому времени домработница накрыла на стол, изумительный запах свежесваренного кофе переплетался с тёплым ароматом булочек. Они горой были уложены на огромном блюде, соблазняя румяными боками и сахарной пудрой.
– Где вы это взяли, дивчины? – допытывался поляк, он первым пришёл в себя и вернул украшение на моё запястье.
– Подожди, Лешечек, дай выдохнуть, – ответила я, переваривая информацию, но осмыслить не получалось.
– Нат!.. Ты понимаешь?!.. – сказала Света.
– Не-а… привыкнуть надо. Сначала булки, иначе с ума сойду.
– Ну, да!
Мы переместились к столу. Никакой причины лишиться рассудка я не нашла, восстановила душевное спокойствие и налила кофе. Взяла плюшку, положила внутрь масло, откусила и зажмурилась от удовольствия. Подцепила ещё четыре штуки, Светка товарищ не надёжный, навернёт весь поднос, не моргнув глазом. Та тоже оклемалась и приступила к фирменной выпечке.
– Пани Агнешка, как вы делаете эти неземные булочки? – спросила я, дожевав и вспомнив о ближайших планах кормить Добрыню разносолами. – Мне срочно нужно!
Как вовремя! Завтра с утра начну месить тесто. Пусть видит, какая из меня замечательная стряпуха. Достала из сумочки маленький блокнотик и ручку, Агнешка надиктовала рецепт. Светик молчком приканчивала очередную плюшку. На столе осталось пять штук и я быстро взяла две.
– Не жадничай, свои ещё не съела. Что ты их складируешь? – сказала Света, неодобрительно глядя в мою сторону.
– Ничего себе! Разве за тобой угонишься? С собой возьму, вдруг, у него шаром покати.
Я завернула плюшки в салфетку и сунула в сумку. Светик подобралась к одинокой последней булочке и сказала:
– Так ты его и накормишь двумя булками! Спорить могу, весь дом продуктами забил. Мясо колотит сейчас, лишь бы порадовать свою любушку.
– Я много не ем.
– Вижу! Ещё и про запас исхитряешься отложить. Детство голодное было?
– Без тебя скучно будет, как изгнанница какая-то, – я засмеялась.
– Не прибедняйся, телефон есть.
Лешек улыбался, поглядывал на нас и спокойно ждал, пока ажиотаж с выпечкой сойдёт на «нет». Сытые и довольные, мы отодвинулись от стола.
