– Для вас просто Света.
Я усмехнулась и вспомнила – давно ли мы со Светиком спотыкались при первом выходе в высший промышленный свет Берлина? А вот теперь с одной из его представительниц чуть ли не закадычные подружки, только что не целуемся при встрече. Везде в мире всё одинаково, неважно в какой стране ты живёшь и какое положение занимаешь – женщины остаются женщинами. Им нужны задушевные беседы, чуткое сердечко рядом, готовое выслушать наболевшее, и весёлый смех по любому поводу. Именно тогда мы себя чувствуем теми, кем нас создал Бог, а не рядом с пресловутым мужским плечом.
– Как интересно вы живёте! – новоявленная товарка Брит заходилась от умиления, глядя на обычные для нас бытовые хлопоты.
– Надо её разок в Россию отвезти, да в двухкомнатную хрущёбу усадить с тремя детьми, толстым мужиком в растянутых трениках и престарелыми родителями. Вот уж где нашей Брит жизнь раем покажется! – подпускала шпильки подруга, радуясь, что немка ничего не понимает по-русски и улыбалась ей беспрестанно.
– Да ладно тебе, она же не виновата, что у неё муж крутой мэн, – я по привычке вставала на защиту обиженных. – Смотри, так старается! Какие у неё удовольствия дома? А тут и за посуду хватается, и не морщится.
Светик засмеялась. Эта забавная история случилась в первый день нашего совместного проживания. Избалованная прислугой, Брит очень хотелось почувствовать себя настоящей хозяйкой, вспомнить молодость. Женщина она славная и инициативная, так что после ужина в беседке немка спросила у нас разрешения, не может ли она сама помыть посуду. Ни я, ни Света подвоха не уловили и пожали плечами – пожалуйста, если тебе так хочется. Подруга сходила с ней на кухню, показала как включается посудомоечная машина, сунула фрау флакон с моющим средством и брикетик соли. Пока Бригитте с превеликой радостью носилась с грязной посудой на кухню, мы с подругой обменивались мнениями, уместно ли, что одна из дам высшего немецкого общества чуть ли ни в работницах у нас служит.
– Понять можно, дома ей целыми днями заняться нечем. Пусть трудится, – я пришла к выводу, что вреда никакого для Брит не случится.
– Это не преступление – собственными руками затолкать гору посуды в машинку, – поддакнула Света.
– Думаю, Олежке говорить не надо. Скажет ещё, что мы специально эксплуатировали жену патрона.
– Ну да, при такой жизни с тоски завоешь – книжки давно перечитала, вязать некому да и незачем, податься без охраны тоже никуда нельзя. Ни тебе на чай к соседке, ни на шопинг с подружками. Везде рядом охранник, как тень отца Гамлета, – Светик завершила мою мысль. – Может, дадим ей тряпку со шваброй? Пусть полы помоет для разнообразия.
– А нашу простую жареную картошку с салатом как наворачивала? – я вспомнила восклицания Бригитте, когда она поглощала приготовленный на скорую руку ужин.
– Да, я обратила внимание. Представляешь, акульи плавники да анчоусы в зубах навязли, от устриц и чёрной икры изжога, мраморная говядина вместе с трюфелями поперёк горла встала. Вот жизнь у неё, не позавидуешь!
Мы ещё немного порассуждали на эту тему, но немка как-то подозрительно долго не появлялась. Чувствуя неладное, потянулись друг за другом в дом. Картина, которая открылась нашим взорам, была настолько же драматичной, насколько и нелепой. Облака пены вылезали со всех сторон дверцы посудомоечной машины и сползали на мраморный пол. Сам аппарат странно гудел, а возле него на четвереньках, взлохмаченная, с огромной белой тряпкой в руках, ползала супруга владельца крупной немецкой строительной корпорации фрау Бригитте Майер!
