– Оля, мне через час звонить премьер-министру с докладом. Что я могу сказать?
– Я снижаю вероятность разумности привезенных образцов до полутора процентов. Пока не могу исключить ее полностью. Хочу попробовать еще одну методику, на нее понадобятся две недели. Результат предсказывать не берусь.
– Хорошо, полтора процента – это нормальный ответ. По крайней мере, верхушке он понравится больше, чем девятнадцать процентов в прошлом докладе. Им слишком нужна эта планета.
– И тебя это устраивает? – Ольга отодвинула тарелку, в которой ковырялась все это время. – Тебя устраивает, что мы не радуемся тому, что нашли жизнь, а считаем вероятность, как захапать потенциально чужие ресурсы себе?
Николя сосредоточенно поправил салфетку на столе, затем передвинул стакан с чаем.
– Понимаешь, дело не в том, что меня устраивает или не устраивает. Просто каждый имеет того дьявола, которого заслуживает. Мой дьявол заставляет меня строчить километры отчетов и тонны докладов, вместо того чтобы, засучив рукава, торчать с тобой в лаборатории или бегать в скафандре по иным планетам. Но аналитики в один голос утверждают, что ресурсов Земли хватит максимум на десять лет. Затем мы должны будем либо уменьшить численность населения в несколько раз, либо наконец-то освоить еще одну планету. Да мне по ночам в кошмарах снится, что мы лотереи проводим, кто останется в живых. Или возрастные цензы вводим, как в первобытных племенах. И планета J7K18-b пока наш единственный перспективный кандидат.
Звякнула о кафельный пол упавшая вилка. Оля помолчала и хриплым шепотом переспросила:
– Почему об этом молчат?
– И слава богу, что молчат! Ты представляешь, какая паника поднимется уже сейчас? – Долгую минуту было слышно лишь методичное позвякивание ложки о край стакана, затем Николя добавил: – Знаешь, мне временами кажется, что проще начать жить на коврике под дверью твоей лаборатории, чтобы отгонять всех тех, кто рвется сообщить тебе о важности, срочности и приоритетности этой работы. Но еще две недели я продержусь. Оля, дай мне только честный результат.
– Ладно, спасибо за обед, я в лабораторию. Через две недели принесу следующий отчет. – Уже с порога она обернулась. – И кстати, для последнего этапа мне нужно будет полностью экранированное помещение, никакой записи, никаких волн, ничего в эфире. Только та радиация, которую я сама запущу внутри помещения. Работы буду вести лично, на последнем рывке кто-то еще будет скорее мешать.
Николя со вздохом отодвинул недопитый чай и достал из верхнего ящика стола бланк заявки.
Через две недели из дальней секции лаборатории вышла девушка, отдаленно похожая на Ольгу. Если бы не жест, которым она перекинула волосы за спину, то встречавшие ее коллеги точно бы решили, что это неудачный клон их яркой смешливой заведующей. Ввалившиеся глаза, серое лицо с огромными синяками под глазами. Похоже, последние несколько суток эксперимента прошли без сна. Николя вскочил со стула, воплощая всеобщее нетерпение.
– Ну?
– Вот, – она сунула ему в руки стопку бумаг. – Отсутствие разумности доказано. Прости, но я спать.
Николя расцеловал девушку в обе щеки и умчался докладывать, оставив за спиной хлопки открываемого шампанского и ликование научников. Ольга же добрела до своей комнаты в жилом отсеке и без сил опустилась на кровать. Из внутреннего кармана белого халата выпал испещренный карандашными расчетами огрызок бумаги. Оля долго смотрела на выведенное каллиграфическим почерком внизу листа «вероятность разумности – 99%», затем подобрала и, порвав на мелкие клочки, спустила в унитаз.
