По ту сторону мести - страница 22

- А ваш отец... - тихо спросила я.
- И мой отец был среди них. Он обратился в госпиталь для участников и ветеранов с жалобами только в двадцать четвёртом году. Принимавшие там профессора основывались на гипотезе, что возможно, если человек переживал острый период отравления, или получал малую дозу, то его отравление получало своеобразное течение, свойственное хроническим заболеваниям, имело свои стадии покоя и обострения. И их лечение давало результаты. По крайней мере, облегчали состояние пациентов. - Обернулась ко мне Элеонора Рихторовна. - Долгое лечение моего отца привело к тому, что в тридцать восьмом году появилась я. К тому времени мои родители состояли в браке больше десяти лет, и детей не планировали. Но у судьбы свои планы.
- А потом ещё одна война, - закончила я.
- Да, ещё одна война. Что ж... - села она за свой стол и поставила локти на столешницу, скрестив длинные пальцы под подбородком. - Сейчас я повторю те же мысли, что привели в своё время к тому, что в Москве, не смотря на все регалии и успехи, я не просто перестала быть ценным специалистом, но и превратилась в персону нон-грата. Мой отец, начавший службу в военной инженерии в четырнадцать лет, закончил профильное образование и успешно работал именно инженером ещё до начала второй мировой войны. Возможно, я тебя сейчас удивлю, но специалистов среди военнопленных находили и работой обеспечивали по самый затылок. И те, кто как мой отец честно работали, не вредили, не саботировали, жили, не видя особых ущемлений. Уже в пятьдесят восьмом инженер Зингер с женой и дочерью был переведён по лимиту в Москву, для работы на автомобильном заводе. Точнее, переехали лишь родители. Я к тому времени, спокойно училась в медицинском в столице Советского Союза. А мама, работавшая фармацевтом в городе, где мы жили до этого, легко нашла работу и не абы где, а в аптеке на Ленинском проспекте. Там она и начала близко приятельствовать с одной милой женщиной, мучающейся от постоянных мигреней. Подруга матери скромно служила в Историческом музее, занимая должность заведующей архивом, сейчас эту должность занимает уже ее внучка. Но тогда, именно она и привлекла мою маму, как носителя языка, к разбору документов, привезённых после победы.
- Что? Но это сколько лет прошло к тому времени? - удивилась я.
- Много, Алина, очень много. Но я тебе скажу, что и сегодня, в архивах Исторического музея, глубоко под брусчаткой Красной площади, стоят опечатанные ящики с документами из штабов немецкой армии, управ... И главное, из концлагерей. - Ладонь Элеоноры Рихторовны легла поверх стопки тех самых старых бумаг на её столе. - У многих это название мгновенно вызывает картинки с истощёнными сверх всяких пределов людьми, рвы с сотнями тел и цветущие яблоневые сады Освенцима. Но у этих лагерей была специализация. И самая страшная участь ждала тех, кого отбирали в так называемые научно-исследовательские лагеря.
- Опыты над людьми? - озвучила я недосказанное Элеонорой Рихторовной.
- Исследования. Где-то изучали психику и её влияние на физиологию, где-то испытывали лекарства и их действенность в зависимости от введения лечения на различных стадиях заболевания. Проверяли новые вакцины... А где-то... Где-то исследовали человеческое тело. Что будет, например, с печенью, если часть будет повреждена, или обморожена, или удалена. Как влияют яды и разные химические вещества, насколько глубоко распространяется ожог при определенной температуре, но при разной длительности контакта. Способны ли ткани человека к самовосстановлению. Если беременная женщина получает определённое вещество, влияет ли оно на эмбрион. Как устроена плацента, возможно ли её применение в медицине, возможно ли целенаправленное воссоздание её свойств искусственным путём. Я сейчас как раз перевожу результаты из этой области. И ещё много исследований, от которых кровь стынет. - Перечислила Элеонора Рихторовна. - Но у моей мамы была своя точка зрения, и долгое время я её разделяла. Здесь нет имён и фамилий. Только "группа выборки" и "наблюдаемый номер такой-то". Этих женщин не просто медленно убивали самым бесчеловечным способом. Их убийцы извратили нечто священное во все времена и для всех народов. Таинство зарождения жизни! Моя мама была горячо убеждена, что эти знания обязаны быть обнародованы и широко применяться в медицине. Эта жертва сотен замученных женщин не должна исчезнуть по мере выцветания следа угольной пыли с ленты немецкой печатной машинки! Я и сама верила, что пусть их имена останутся неизвестны, но они возродятся в тех, кого спасли, благодаря этим знаниям, сохранили, беременность, помогли родиться... В каждом зазвучавшем крике новорождённого отзовётся эхо тех голосов, что никогда так и не прозвучали. Я не прекращала работать и учиться ни на минуту. Кандидатская, докторская... Я была в составе тех, кто был вовлечён в работы, связанные с биологическим и нервнопаралитическим оружием. И я стала активно поднимать тему необходимости исследования этих материалов. Требовала создать рабочую группу... Я была исключена из проекта, снята с должности заведующей кафедры гистологии и откровенно говоря, отправлена в ссылку. И со мной ещё мягко обошлись, отправив в тёплые края и сохранив возможность преподавать.